КОМАНДИРЫ И КОМИССАРЫ
Еще со времен Гражданской войны сложилось так, что в частях и соединениях (полках, бригадах, дивизиях, корпусах) войсками руководили почти на равных два человека - командир и комиссар. И так продолжалось довольно длительное время. Такое положение дел имеет свое объяснение.
Как известно, в 1917 г. в России старая армия приказала долго жить, распалась, разложилась и потому была распущена (демобилизована). Но угроза иностранной военной интервенции оставалась налицо - Россия находилась в состоянии войны с Германией и ее союзниками. И Советскому правительству пришлось принимать срочные меры по защите территории страны, причем значительно уменьшившейся по размерам. Поначалу Красная Армия строилась на добровольном принципе ее комплектования, от которого спустя некоторое время пришлось отказаться из-за невозможности создания массовых регулярных вооруженных сил. Как выход из положения необходим был переход к всеобщей воинской повинности трудящихся масс. На этой основе началось формирование первых регулярных полков и дивизий.
Большие трудности при формировании частей и соединений Красной Армии возникли в связи с нехваткой командных кадров. Подготовленных в военном деле командиров из рабочих и крестьян было недостаточно, а вновь открывшиеся командные курсы не успевали покрывать некомплект начсостава в войсках. Офицеры же старой армии, которых можно было привлечь на службу в армию, не пользовались доверием широких революционных масс. И все же их пришлось привлекать для службы в РККА. Была объявлена мобилизация офицеров старой армии (военных специалистов), а некоторая их часть вступила в Красную Армию добровольно. Как правило, военные специалисты использовались на командных должностях, в штабах, в качестве инструкторов и преподавателей в военно-учебных заведениях.
Для контроля за деятельностью военных специалистов, а также для политического воспитания личного состава, организации административной и хозяйственной деятельности частей и соединений, решения всех вопросов боевой и оперативной деятельности был введен институт военных комиссаров. Военный комиссар являлся полномочным представителем Коммунистической партии и Советской власти в РККА. С введением института военных комиссаров ни один приказ без их подписи не подлежал исполнению. В то же время комиссары не только контролировали соответствующих командиров, но и воспитывали у красноармейцев доверие и уважение к ним, а военспецы - бывшие офицеры и генералы в этом нуждались.
Взаимоотношения между командиром и комиссаром складывались по-разному. Это зависело от многих причин как с той, так и с другой стороны. Чаще всего бывало, что стороны срабатывались, находя общие точки соприкосновения и общих интересов. Но бывало и так, что или командир, или комиссар не шел на уступки, на компромисс, отыскивая общую точку зрения, не затрагивая при этом принципиальных вопросов. Тогда таких «соратников» приходилось разводить. Нередко бывало и так, что командир попадал в сферу влияния комиссара с сильной волей и шел у него на поводу. Редко, но бывало и наоборот.
Вспомним взаимоотношения начдива В. И. Чапаева с комиссаром Клычковым (под этим именем в романе его автор Д. Фурманов вывел себя). Правда, в данном случае В.И. Чапаев не был в старой армии офицером, а был всего лишь подпрапорщиком, т.е. сверхсрочником, но он получил соответствующую армейскую подготовку и закалку и поэтому недалеко ушел от младшего армейского офицера.
Дмитрий Фурманов, т.е. Федор Клычков, готовясь к совместной работе с командиром-самородком Чапаевым, наметил целую систему взаимоотношений с ним: «...избегать вначале разговоров чисто военных, чтоб не показаться окончательнам профаном; повести с ним политические беседы, где Федор будет бесспорно сильнее; вызвать его на откровенность, заставить высказаться по всем пунктам, включительно до интимных, личных особенностей и подробностей; больше говорить о науке, образовании, общем развитии, - и тут Чапаев будет больше слушать, чем говорить. Потом... потом зарекомендовать себя храбрым воином, - это уже непременно и как можно скорее, ибо без этого все в глазах Чапаева, да и всех, пожалуй, красноармейцев прахом полетит: никакая тут политика, наука, личные качества не помогут!.. Только потом, когда Чапаев будет «духовно полонен», когда он сам будет слушать Федора, может быть, чему-нибудь у него учиться, - лишь тогда идти ему навстречу...
Все эти приготовления Клычкова отнюдь не были пустяками, они помогли ему самым простым, коротким и верным путем войти в среду, с которою начинал он работать, а во имя этой работы - срастись с нею органически. Он не знал еще, где будут границы «срастания», но отлично понимал, что Чапаев и чапаевцы, вся эта полупартизанская масса, и образ ее действий - такое сложное явление, к которому зажмурившись подходить не годится...»
Федор Клычков, т.е. Фурманов, правильно выбрал тактику своих отношений с Чапаевым, и результаты были самые положительные. Спустя непродолжительное время начдив Чапаев очень не хотел, чтобы Клычкова (т.е. Фурманова) забирали от него, даже с повышением в должности. Об этом в романе сказано так: «...Напрасно Чапаев посылал слезные телеграммы, просил командующего, чтобы не забирали от него Федора, - ничто не помогло, вопрос был предрешен заранее. Чапаев хорошо сознавал, что за друга лишался он с уходом Клычкова, который так его понимал, так любил, так защищал постоянно от чужих нападок, относился разумно и спокойно к вспышкам чапаевским и брани - часто по адресу «верхов», «проклятых штабов», «чрезвычайки», прощал ему и брань по адресу комиссаров, всякого «политического начальства», не кляузничал об этом в ревсовет, не обижался сам, а понимал, что эти вспышки - вспышками и останутся...»
Итак, мы видим, что Чапаев считал Федора Клычкова (читай Дмитрия Фурманова) своим другом. А развела этих друзей женщина - Анна Фурманова. Начдив Чапаев увлекся женой комиссара, работавшей в политотделе дивизии заведующей его культурной частью. И это, естественно, комиссару Фурманову не понравилось. Начались стычки, склоки, и высшее командование поспешило развести этих людей. А если точнее, то Дмитрий Фурманов был переведен на другую политическую должность там же, в Туркестане, уехав туда вместе с женой.
Пример служебных взаимоотношений начдива 25-й стрелковой В.И. Чапаева с военным комиссаром дивизии ДА Фурмановым относятся к годам Гражданской войны. Однако основополагающие положения этой схемы оправдавших себя отношений нашли свое отражение в руководящих документах и в последующий период.
«...6. Во всей своей деятельности, работая рука об руку с командиром, комиссар должен постоянно стремиться к повышению авторитета командира, содействуя ему во всем и памятуя, что в боевой обстановке последнему придется непосредственно руководить красноармейцами, а потому он должен пользоваться необходимым доверием их.
7. Постоянно помня, что задачей Советской власти в области военного строительства является установление единоличного командования, комиссар должен, с одной стороны, всемерно вовлекать командира, с коим связан, в сферу коммунистических идей, а с другой стороны, сам должен внимательно изучать под руководством командира военное дело, дабы с течением времени занять командную или административную должность» .
Таким образом, партия определила курс на единоначалие, т.е. на сужение полномочий и сферы влияния комиссаров в армии и на флоте. Отметим, что первые попытки в этом направлении были сделаны еще во время Гражданской войны. Тогда небольшому числу начальников дивизий действующей армии из числа коммунистов были предоставлены и права комиссаров. Этот первый опыт перехода к единоначалию был проведен в войсках 5-й армии, а в качестве командиров-единоначальников выступили В.К. Блюхер, Я.П. Гайлит, К. А. Нейман, В.К. Путна (соответственно начальники 51,26, 35 и 27-й стрелковых дивизий). Однако исторические условия не позволили тогда повсеместно претворить в жизнь принцип единоначалия. Для этого требовалось создать целый комплекс предпосылок, важнейшая из которых - наличие подготовленных кадров, способных взять на себя всестороннее - военное и политическое - руководство войсками.
Как правило, на практике в большинстве случаев между командиром и комиссаром устанавливался режим мирного сосуществования, т.е. каждый отвечал за свой участок работы (по принципу «кесарю - кесарево»). Хотя бывали и случаи, когда военный комиссар вмешивался в дела, относящиеся к компетенции командира, пытаясь подменить последнего. Как это произошло в 18-й стрелковой дивизии между начдивом
А.Г. Ширмахером и военкомом И.Ф. Ткачевым. Из аттестации на А. Г. Ширмахера, подписанной командиром 9-го стрелкового корпуса М.Д. Великановым: «...Не обладая твердой волей и решительностью, часто находился под влиянием лиц, его окружающих, имеющих указанные качества... Для иллюстрации укажу, что во время командования 18-й стрелковой дивизией тов. Ширмахер находился под влиянием военкома тов. Ткачева, который, обладая сильной волей, подчинил его своему влиянию... »
В целях подъема политического уровня командного состава Реввоенсовет СССР в январе 1923 г. установил для командиров Красной Армии обязательный минимум политических знаний Таким образом участие в политической работе с личным составом становилось частью служебной деятельности командира РККА. Довольно успешно решалась и другая задача - подъем военной квалификации политического состава. Многие политработники частей и соединений окончили различные курсы повышения квалификации (ВАК при Военной академии РККА, курсы «Выстрел» и др.), что позволило им более успешно справляться с обязанностями в современных условиях, а также послужило стимулом для перехода на командную работу (см. главу «Из политработников в командиры»).
Однако часть высшего и старшего политсостава армии возражала против перехода на полное единоначалие. Они не считали единоначалие важным принципом строительства вооруженных сил, не видели политической целесообразности его полной формы. Вот они, эти политработники, и получили название «внутриармейской оппозиции» или «белорусско-толмачевской оппозиции». Это был своего рода «бунт на корабле» - т.е. несогласие полномочных представителей партии в армии с ее генеральной линией по важнейшему вопросу военного строительства. Событие случилось не рядовое, оно было из ряда вон выходящее. А в качестве инициатора «внутриармейской оппозиции» выступили слушатели и преподаватели Курсов усовершенствования высшего политсостав при Военно-политической академии имени Н.Г. Толмачева (ВПАТ). В октябре 1927 г. они открыто высказались против единоначалия. А еще через месяц эти политработники обратились в Политуправление РККА с письмом, в котором выражали свое несогласие с проводившейся военной практикой партии. Копии этого письма были разосланы в другие военные округа, в том числе Украинский, Белорусский и др.
Позицию слушателей ВАК поддержали также многие преподаватели ВПАТ и слушатели ее основных факультетов.
На общеакадемическом партийном собрании, состоявшемся 15 марта 1928 г., с докладом о состоянии и очередных задачах партийной работы в армии выступил начальник академии Я. Л. Берман. В докладе давалась оценка командного состава РККА на тот период, подчеркивалась его неспособность к политическому руководству войсками (по сути, это было противопоставление командиров политсоставу), приводились примеры неудачного проведения в жизнь единоначалия. Собрание приняло резолюцию, многие пункты которой шли вразрез с позицией руководства партии армии. В резолюции критиковалась практика проведения в жизнь единоначалия, говорилось об отрыве командного состава от красноармейцев, о невысоком уровне политико-морального состояния РККА. Через два дня после этого собрания на совещании политсостава частей и соединений Ленинградского гарнизона была принята резолюция, в своей основе схожая с решением коммунистов ВПАТ, но только с более усиленными нападками на единоначалие и командный состав.
Попытку примирить командиров и политработников сделало 2-е Всеармейское совещание секретарей партийных ячеек (март 1928 г.), которое особо отметило, что сложные задачи, стоящие перед Красной Армией, настоятельно требуют дружной и сплоченной работы всего командного и политического состава. «Командир и политработник, - отмечалось в резолюции совещания, - обязаны в полной мере сознавать высокую политическую ответственность каждого из них за совместную дружную работу по укреплению РККА» .
Но погасить огонь недовольства среди высшего и старшего политсостава удалось не сразу, и прежде всего в стенах Военно-политической академии. Например, 21 апреля 1928 г. там состоялось общее партийное собрание, на котором с докладом об итогах 2-го Всеармейского совещания секретарей партийных ячеек выступил начальник Политуправления РККА А.С. Бубнов. Но даже ему, опытному организатору и трибуну, не удалось переломить обстановку в академии в лучшую сторону. Фактически всю первую половину 1928 г. в стенах ВПАТ шли жаркие дебаты между сторонниками и противниками единоначалия.
Одновременно с ВПАТ действовал и второй центр «внутриармейской оппозиции» - в Белорусском военном округе, где значительная часть высшего политсостава, состоявшая главным образом из военкомов и начальников политорганов дивизий и корпусов, с самого начала введения единоначалия отнеслась к нему отрицательно. Там 23 мая 1928 г. на совещании руководящего политсостава округа с докладом об итогах зимнего периода учебы выступил член РВС и начальник политуправления БВО М.М. Ланда, разделявший взгляды противников единоначалия. Многие участники совещания также были его противниками. Поэтому не удивительно, что такие взгляды нашли свое отражение в принятой резолюции. Данную резолюцию белорусские «оппозиционеры» разослали в другие военные округа с целью поддержки их позиции по вопросу единоначалия. Такую поддержку удалось получить у части политсостава Украинского военного округа. Не удовлетворившись устной пропагандой, М.М. Ланда и его сподвижники организовали в ряде крупных гарнизонов округа (Смоленском, Минском, Могилевском, Витебском) «провал» командиров-единоначальников на выборах в местные партийные и советские органы.
Политуправление РККА, обеспокоенное обстановкой в армии, в первую очередь в Белорусском военном округе, организовало повторное совещание руководящих политработников округа. С докладом на нем выступил А.С. Бубнов. Но, как и в Военно-политической академии, его попытки изменить настроение собравшихся, убедить их в ошибочности принятой ими «майской» резолюции успеха не имели. Тогда он пошел самым простым путем - отменил эту резолюцию, объявив ее антипартийной и недействительной.
Вопрос о «внутриармейской оппозиции» обсуждался в ЦК ВКП(б), он в течение трех дней (25-28 июня 1928 г.) был предметом дебатов на пленуме Реввоенсовета СССР, который наметил ряд мер по дальнейшему укреплению единоначалия, укреплению политико-морального состояния личного состава армии и флота. Участников «внутриармейской оппозиции» пленум РВС СССР призвал к пересмотру своих ошибочных взглядов.
А тем временем волна оппозиции единоначалию постепенно стала спадать. Объясняется это тем, что основные «смутьяны» - слушатели старшего курса ВПАТ и слушатели Курсов усовершенствования при ней, - закончив учебу, разъехались по частям и соединениям, получив соответствующие назначения. К тому же в ВПАТ сменился начальник - вместо Я.Л. Бермана пришел А.Л. Шифрес, ранее работавший заместителем начальника политуправления Ленинградского военного округа. А вместо М.М. Ланды на должность члена РВС и начальника политуправления Белорусского военного округа снова был назначен С.Н. Кожевников, уже работавший на этом посту до 1926 г. (он сдавал должность М.М. Ланде).
В отношении некоторых, наиболее активных «оппозиционеров», были сделаны оргвыводы (их уволили из РККА). Остальные остались на местах, но их заставили каяться и признавать свои ошибки. Этому во многом способствовали партийные собрания, а также проведенные во многих гарнизонах собрания партийного актива и совещания политсостава. Постепенно «внутриармейская оппозиция» сошла на нет.
Итоги борьбы с «внутриармейской оппозицией» и задачи по дальнейшему укреплению единоначалия в армии и на флоте нашли свое отражение в документах ЦК ВКП(б), в том числе в постановлении от 25 февраля 1929 г. «О командном и политическом составе РККА», в котором отмечалось: «...Центральный Комитет не может пройти мимо того, что колебания и политические ошибки части высшего политсостава, имевшие место в истекшем году и нашедшие свое наиболее яркое выражение в резолюции части высшего политсостава БВО и в резолюции ВПАТа, в настоящее время решительно осуждены не только всеми армейскими партийными организациями и только что закончившимися военными партийными конференциями, но и почти всеми политработниками, принимавшими то или иное участие во внутриармейской оппозиции 1928 г. Этим еще раз в полной мере доказывается, что Красная Армия имеет в настоящее время вполне партийно выдержанные и идеологически устойчивые кадры политсостава» .
Поражение «внутриармейской оппозиции» объективно способствовало дальнейшему росту авторитета командноначальствующего состава РККА, расширению и укреплению единоначалия в ней, дальнейшему сплочению командного и политического состава, их дружной совместной деятельности по совершенствованию боевой мощи Красной Армии.
В постановлении ЦК ВКП(б) «О состоянии обороны СССР» от 15 июля 1929 г. отмечалось: «...9. В настоящее время Красная Армия имеет надежный, политически устойчивый, классово выдержанный, с хорошими боевыми качествами начсостав... Считать, что в результате твердого проведения принципа единоначалия произошло общее укрепление частей Красной Армии, укрепление дисциплины в ней, повышение ответственности командного состава за общее состояние частей и повышение его авторитета среди красноармейской массы» .
«Мы должны были ввести институт, который был не нужен нашим противникам, институт политических комиссаров» – заключал в марте 1919 г. один из деятелей РВСР. Необходимость этого института была вызвана привлечением на службу в Красную Армию т.н. «военных специалистов» – офицеров царской армии. По меткому выражению исследователя, введение института военных специалистов вызвало, в свою очередь, введение института политических комиссаров.
Как же складывались отношения между комиссарами и командирами, вынужденными работать бок о бок в условиях гражданской войны?
С самого начала предполагалось, что институт политических комиссаров при командном составе будет носить временный характер, и в регулярной Красной Армии постепенно осуществится переход к единоначалию. Введение должности комиссара было основано на недоверии, даже враждебности большевиков и Советской власти к бывшим офицерам.
Так, отмечалось, что комиссары приставляются к военспецам для предотвращения вреда, а для большей уверенности приставлялись сразу два политкома к одному военспецу, образуя, таким образом, военный совет – коллективный орган военного управления, «так полюбившуюся тройку», по выражению М.Д. Бонч-Бруевича.
В апреле 1918 г. было выпущено «Положение о военных комиссарах и членах военных советов», которым руководствовались в Красной Армии до конца гражданской войны. Взаимоотношения командира и комиссара определялись следующим образом.
1. Предполагалось участие комиссара во всех действиях военспеца, выражавшееся в скреплении всех бумаг его подписью. Приказ, подписанный военруком и одним из комиссаров, обретал реальную силу и был обязателен для исполнения, за чем следил военком (политком).
2. Военная область отдавалась под ответственность командира, комиссар не отвечал за их целесообразность.
3. Подозрительные приказы оперативного характера отменять комиссару запрещалось, следовало докладывать о подозрениях в высшие инстанции.
4. В случае неисполнения приказов комиссар подлежал суду.
Таким образом, в «Положении» раскрывались, и то не полностью, контрольные функции политических комиссаров и слабо прописывались взаимоотношения с командным составом. Это приводило к конфликтам.
Первоначально, вспоминал один из первых комиссаров И.Т. Смилга, комиссары не доверяли военным специалистам и были готовы «в случае, если он вздумает нам изменить, выстрелить ему в ухо». В свою очередь, военные специалисты, недовольные приставлением к ним «двух архангелов», не верили в способность большевиков построить новую армию. В начальный период гражданской войны наблюдалось много случаев измены командного (в том числе и высшего) состава, что только усиливало недоверие части комиссаров к военспецам. Буквально в первые дни Советской власти была произведена чистка военного министерства, призванная удалить специалистов, не признавших власти политических комиссаров.
Ю. Трифонов, сын политического комиссара гражданской войны, художественно описал отношение комиссаров к военным специалистам, бывшим офицерам: «Полковники! Страшный сон комиссаров. Как заглянуть в чужую душу? Как угадать, честно ли, по искреннему порыву, по глубокому ли размышлению решили спороть погоны и нахлобучить шлемы со звездой или же тут дьявольский дальний расчет? А времени для того, чтобы изучать и приглядываться, нет».
На Первом всероссийском съезде военных комиссаров в своем выступлении Троцкий обозначил обязанности командиров – чисто-техническая и нравственно-политическая. Идеальный тип руководителя представляет собой человека, сочетающего в себе обе эти стороны, что, к сожалению, говорит он, встречается крайне редко. Отсюда вытекает необходимость в политических комиссарах.
Сами политические комиссары не всегда четко понимали свои контрольные функции, наблюдались случаи буквального исполнения этого положения. Так, Вацетис жаловался в письме Ленину в апреле 1919 г.: «… Бестактность по отношению к лицам генштаба замечается со стороны тех комиссаров, которые к ним приставлены, на подбор которых не всегда обращается должное внимание. Среди комиссаров, к сожалению, мало встречается интеллигентных людей, способных понять настроение и ту среду, над которой им приходится нести контроль, и контролирование зачастую обращается в назойливое приставание. Такие комиссары являются большим злом в практической и специальной работе, но таких комиссаров, к сожалению, много». По воспоминанию одного из участников гражданской войны, их комиссар все время находился при командире, неотступно следуя за ним, что тоже приводило к конфликтам. М. Тухачевский всегда считал институт комиссаров «ненормальным наростом на шее армии, мешающим ей шевелить головой».
Также он выступал против деления управления армией на военную и политическую часть, уверенный, что обе эти функции должны быть сосредоточены в одних руках. Уже в середине 1919 г. было отмечено, что «отношения между комиссарами и специалистами складывались чисто практически».
Стремясь преодолеть недоговоренность «Положения», часть комиссаров, впоследствии причисленные к «военной оппозиции», требовали расширения своих прав, разрешения участвовать в решении оперативных вопросов, указывая, что в условиях войны им невозможно ограничиваться только контрольными функциями.
Но советское правительство не приветствовало подобных амбиций комиссаров, требуя от них лишь контроля политической благонадежности военспецов, особенно был категоричен председатель РВСР Л. Троцкий. Он требовал расстрела комиссаров за измену офицеров, указывая: «если командир перебежал, виноват комиссар. … Он должен знать свой командный состав и за ним следить». В частности, такая реакция последовала на измену части офицеров на Южном фронте в 1918 г. Он был категорически против расширения прав комиссаров. Комиссары, по определению Троцкого, стояли выше командиров, контролируя каждый его шаг, следя за его действиями. Командиры обязаны были подчиняться революционным военным советам. Впрочем, иногда скрепление подписью комиссара оперативных приказов расценивается исследователями как участие в решении оперативных вопросов.
Конфронтационные отношения складывались не только между командирами-военспецами и комиссарами, но и между комиссарами и партизанскими командирами. Например, Махно «иронически отрицательно относился к своему политкому», по воспоминаниям Антонова- Овсеенко, напряженные отношения складывались между политкомом и комполка Григорьевым, неприятие комиссаров было и у Миронова.
В то же время можно привести воспоминания о благотворном влиянии комиссаров на командиров, на что обращала особое внимание советская историография. Кавтарадзе утверждал, что комиссары помогли военным специалистам понять цели и задачи революционной армии, благодаря их влиянию у военных специалистов выработалось социалистическое сознание. «Военные комиссары, осуществляя контроль за деятельностью военспецов, помогли многим из них порвать со своим прошлым и честно нести службу в рядах Красной Армии», – считал советский исследователь Красного флота Кузьмин.
В постсоветской России институт политических комиссаров при командирах оценивается иначе. Введением института политических комиссаров партия большевиков возложила принятие решений по военным вопросам на партфункционеров, а не на военных специалистов.
Ответственность за измену и саботаж военных специалистов ложилась на комиссаров, что вызывало напряженные отношения командиров и комиссаров, взаимно не доверявших друг другу. Военный комиссар отвечал за благонадежность военных руководителей и всего командного состава. Известно, что комиссары стремились поддерживать авторитет командира.
Сами политические комиссары разделялись на две группы: первая группа выступала за главенство комиссаров, занятие большевиками всех руководящих постов, их характеризовало активное неприятие военных специалистов; вторая группа – сторонники предоставления известной инициативы военным специалистам, использования их опыта и возложения на них ответственности.
В течение войны правительство неоднократно обвиняло комиссаров в неэнергичности и, опасаясь измены, требовало замены командно-комиссарского составов или, чтобы исправить положение среди военспецов, улучшить состав комиссаров и усилить политработу в армии.
В октябре 1918 г. Реввоенсовет Республики отреагировал на телеграмму военкома Семашко командующему Южным фронтом, содержащую угрозу арестом. РВСР счел необходимым напомнить, что командующий – член РВС Южного фронта и назначается РВСР, поэтому Семашко не имеет права угрожать и мешать командующему, за что можно лишиться должности комиссара, все претензии следует присылать по инстанции.
За годы гражданской войны часть политических комиссаров действительно перешла на командную работу, например, К.Е. Ворошилов, А.Я. Пархоменко, Я.Ф. Фабрициус. В основном они выдвигались из таких людей, которых Тухачевский называл «комиссарами-полукомандирами», намекая на их овладение военными знаниями во время работы с военными специалистами.
Можно согласиться с выводом исследователя Ганина, отмечавшего, что «взаимоотношения командиров и комиссаров приобретали личностный характер, при котором имели место как конфликты и конфронтации, так и симпатии».
Ю.С. Лузгина
Командир студенческого отряда:
· организует набор новых бойцов (членов) в студенческий отряд;
· организует работу студенческого отряда, несет персональную ответственность перед соответствующим Штабом, за производственную, общественную и финансово-хозяйственную деятельность студенческого отряда, обеспечение здоровых и безопасных условий труда, внутриотрядную дисциплину;
· посещает совещания, проводимые руководством работодателя;
· обеспечивает выполнение студенческим отрядом правил техники безопасности и охраны труда, бытовой и производственной санитарии;
· способствует постоянной загрузке студенческого отряда фронтом (объемом) работ;
· принимает решения об организации деятельности студенческого отряда;
· проводит совещания совета студенческого отряда и заслушивает на них членов отряда;
· осуществляет контроль над бойцами (членами) студенческого отряда, как в рабочее время, так и в свободное от работы время, если отряд находится за пределами населенного пункта, который является постоянным местом проживания членов отряда;
· осуществляет контроль за своевременным и качественным выполнением работ и заданий предприятия всеми членами студенческого отряда;
· представляет студенческий отряд перед всеми государственными органами и учреждениями, предприятиями, общественными и иными организациями;
· отчитывается о своей работе перед общим собранием студенческого отряда;
· следит за соблюдением бойцами (членами) студенческого отряда правил техники безопасности;
· осуществляет меры по кадровому укреплению студенческого отряда;
· обеспечивает в рамках своей компетенции создание безопасных условий труда и быта для членов студенческого отряда;
· в установленном порядке предоставляет необходимую статистическую информацию в местные и региональные отделения и руководящие органы Движения студенческих отрядов.
· выносит на рассмотрение соответствующего Штаба и руководства работодателя вопросы о снятии с должности или увольнении любого бойца (члена) студенческого отряда, включая комиссара, мастера и бригадира;
· ведет журнал финансово-хозяйственной деятельности студенческого отряда и сдает его в соответствующий Штаб.
Комиссар студенческого отряда :
· реализует меры по формированию позитивного морально - психологического климата в студенческом отряде;
· способствует личностному творческому росту бойцов (членов) студенческого отряда, развитию и максимальной реализации их общественной активности, формированию социально ориентированной внутриотрядной организационной культуры;
· осуществляет информационное обеспечение жизнедеятельности студенческого отряда;
· организует продуктивный, творческий, развивающий досуг бойцов (членов) студенческого отряда и их взаимодействие во внерабочее время.
· следит за правилами внутреннего распорядка студенческого отряда;
· организовывает досуг и проведение культурных мероприятий студенческого отряда;
· организует информационное обеспечение студенческого отряда;
· осуществляет имиджевую политику студенческого отряда;
· организует и проводит агитационную компанию по набору новых бойцов (членов) студенческого отряда;
· накладывает на бойцов (членов) студенческого отряда взыскания за нарушение правил внутреннего распорядка;
· вносит предложения командиру студенческого отряда по улучшению организации быта отряда
Должности в ЛСО
Структура РСО
Структуру Организации составляют региональные отделения (РО) и местные отделения (МО). Также Организация вправе создавать филиалы и представительства.
Региональное отделение создается в пределах территории субъекта Российской Федерации решением Конференции регионального отделения, утверждаемым решением Правления Организации. На территории одного субъекта Российской Федерации может действовать только одно региональное отделение. Региональное отделение действует на основании Устава Организации. Региональное отделение может иметь собственные программы и положения. Руководящими органами регионального отделения являются в порядке подчиненности: Конференция регионального отделения (Конференция), Правление регионального отделения (Правление РО) и Региональный штаб (РШ).
Местные отделения создаются в пределах территории органа местного самоуправления при наличии трех и более членов Организации решением Общего собрания местного отделения и действуют на основании Устава Организации. На территории одного органа местного самоуправления может быть не более одного местного отделения. Руководящими органами местного отделения являются в порядке подчиненности: Общее собрание членов местного отделения (Общее собрание) и Местный штаб (МШ).
Ценности РСО
1)Традиции
(традиции орлятского круга, тение корпоративной культутры организации и т,д)
2)Профессионализм(четко, качественно и профессионально выполняем свои обязанности на целине(летний период работы,летний трудовой семестр)
3)Уважение(ко всем в организации, не только к своим соотрядникам, но и к другим отрядам, людям и т.д)
4)РСО=Я,Я=РСО (от каждого зависит успех организации.)
РСО в лицах: ЦШ, ОШ, РШ
Комиссары, политруки, а в более поздние времена советской власти, заместители командиров по политической части, это все широко всем известные названия должностей определенной части политического состава РККА, а затем и Советской Армии отвечавших, прежде всего за политико-моральное состояние бойцов и командиров, а с 1943 года солдат и офицеров Вооруженных Сил СССР.
У многих кто интересуется историей нашего Отечества и не только, невольно возникает вопрос, а для чего вообще была нужна данная организация, долгое время находившаяся в составе целой отдельной структуры во всех силовых ведомствах тогдашнего советского государства? В каких государствах еще кроме нашего вводился институт комиссаров? Или Россия единственная страна в мире, где имелся подобный опыт? Оказывается нет, не единственная.
Из мировой истории известно, что Россия была далеко не первой страной в мире, где в армии вводили институт комиссаров, «родиной комиссарства» была Италия, именно там, на Апеннинах аж в далеком XVI веке в армиях итальянских республик, которые формировались в основном из наёмников, придумали и ввели комиссаров, которые должны были контролировать лояльность войск и командиров нанимателям этих армий, чтобы войска не разбежались, а исполняли свои обязанности по ведению войны в полном объеме, за что им и платили.
В дальнейшем комиссары вводились и в других государствах, как правило, во время революций или гражданских войн, в частности, во Франции во время Великой Французской революции, это когда Якобинское правительство послало лучших своих представителей комиссарами в революционные войска, образовало революционный трибунал, в котором правили в основном якобинские комиссары, беспощадно расправляясь как они тогда считали с предателями, трусами и генералами, подготовлявшими поражение республиканских войск.
В западном полушарии в молодой американской армии тоже были свои комиссары, так в начале 19 века во время войны за независимость американские комиссары осуществляли контроль за лояльностью командиров воинских подразделений, воюющих на стороне американских колонистов, а также следили за политическим и моральным состоянием личного состава.
Большевики, начав создавать в 1918 г. Красную Армию, вынуждены были сразу проститься с революционным романтизмом и лозунгом типа «Все люди братья», так как молодую страну Советов враги окружили сплошным кольцом фронтов, устоит новая власть или падет в течение нескольких недель все зависело, от того сумеют создать большевики в короткие сроки боеспособную армию или нет, но как ее создавать без офицерских кадров?
Тогдашние руководители молодого советского государства приняли на то время единственное но верное решение, это призвать на военную службу бывших царских офицеров и генералов, десятки, а то и сотни тысяч которых в то время сидели по домам соблюдая нейтралитет. Известно что к концу войны в русской армии всего насчитывалось около 276 тыс. офицеров, из которых к этому времени 13 тыс. еще оставались в плену, а 21-27 тыс. по тяжести ранений не смогли вернуться в строй.(С.Волков «Трагедия русского офицерства») http://rusk.ru/vst.php?idar=321706#g01 .
Главным инициатором привлечения военспецов на службу революции считался «черный альбатрос революции» Л.Троцкий, призывали офицеров на службу в рабоче-крестьянскую армию как в добровольном порядке, так и добровольно-принудительном, не редко оставляя под залог лояльности их родных и близких. Таким образом, благодаря энергичным мерам, предпринятым советским правительством вскоре военспецы, стали составлять около 75% командного состава Красной Армии, это огромная цифра, однако далеко не все из них были надёжными советской власти людьми, многие из них затаили злобу и нередко предавали советскую власть, переходя в период Гражданской войны на сторону белогвардейцев, иногда переходили вместе со своими подразделениями, а то и целыми воинскими частями. Чтобы предотвратить подобные случаи большевики приняли решение использовать военспецов в основном в качестве узких специалистов, взяв всю их деятельность под жесткий контроль специально для этого созданного института комиссаров.
В комиссары, как правило, назначали преданных советскому правительству людей, многие из них были из числа кадровых революционеров, прошедших подполье, царские тюрьмы и каторгу. Главной функцией комиссаров был надзор с их стороны за командованием, им необходимо было постоянно следить за деятельностью военспецов из числа бывших офицеров, за тем как планировались боевые действия и самое главное за моральным состоянием бывшего офицера-дворянина, чтобы тот не сбежал к белякам, да еще вместе с картой на которой были изображены все подробности предстоящей боевой операции, или хуже того обманом не увел к врагам свой батальон, а то и полк, бывало и такое.
Второй задачей комиссара была политическая воспитательная работа, т.е. комиссары должны были убедить командиров и красноармейцев, что перед РККА поставлены справедливые и нужные народу цели и задачи. Руководство деятельностью комиссаров осуществляло Всероссийское бюро военных комиссаров, в 1919 г. его переименовали в политический отдел (затем - управление) Реввоенсовета, а в 1922 г. - в политуправление Красной армии (ПУРККА) http://www.otvoyna.ru/statya72.htm .
Начиная с 1919 г. в Красной Армии появились кроме комиссаров еще и так называемые «политические руководители» - политруки , это так стали называть комиссаров в низовых военных подразделениях в ротах и взводах. Политрук - это младший командир, заместитель командира по политической части.
Создание института комиссаров на этапе Гражданской войны явилось вынужденной мерой, и в целом себя оправдало, более того сыграло решающую роль в укреплении боеспособности армии и ее дисциплины. Но именно со времен Гражданской войны у части народа звание комиссар помимо героического прошлого еще ассоциировалось и с голодом, продразверстками, подавлениями мятежей и крестьянских восстаний, грозное это было звание комиссар, грозное и страшное, комиссары своим врагам пощады не давали и враги их тоже не щадили.
Вскоре после окончания гражданской, в ходе военной реформы 20-х годов произошло огромное сокращение в РККА, большая часть боевых частей была расформирована в связи с чем 2 марта 1925 г. на основании решения ЦК ВКП(б) в тех оставшихся частях, которыми командовали командиры-коммунисты, имевшие опыт партийно-политического руководства, было введено единоначалие, т. е. должность комиссара была отменена. Таким образом, командир стал полностью отвечать за все стороны деятельности войск, выполняя и функции комиссара, но получил помощника по политической части. В остальных воинских частях там где командир не являлся членом ВКП(б) по-прежнему сохранялась должность комиссара.
В 1935 г. в РККА была восстановлена система воинских званий, а для политработников были введены специальные звания: «младший политрук», «политрук» и «старший политрук», соответствовавшие воинским званиям соответственно «лейтенант», «старший лейтенант» и «капитан». Звание «батальонный комиссар» соответствовало общему воинскому званию майор, «полковой комиссар» - полковник, «дивизионный комиссар» - комдив.
Вскоре наступил грозный 1937 год, в связи с обострением в стране очередного витка классовой борьбы, в целях более полного контроля над армией 10 мая 1937 г. институт военных комиссаров был снова введён во всех воинских частях, начиная от полка и выше, в штабах, управлениях и учреждениях. Военный комиссар или замполит был представителем партии во вверенной ему части, наделенный огромным доверием и несущий полную ответственность наравне с командиром за боеспособность части, политическое и нравственное воспитание бойцов и командиров.
Серьезность и важность данной должности подтверждается и выдержками из первого полноценного устава РККА УВС-37, так согласно данного устава военный комиссар полка:
Ст. 47. Наравне с командиром является прямым начальником всего личного состава части и несет полную ответственность за политико-моральное состояние части, за выполнение воинского долга и проведение воинской дисциплины всем личным составом части снизу доверху, за боевую и мобилизационную готовность, за состояние вооружении и войскового хозяйства полка.
ст.48.
Военный комиссар полка обязан:
1) оградить полк от проникновения и появления в нем шпионов, диверсантов, вредителей и иных врагов народа, немедленно и решительно пресекая всякие действия, могущие нанести вред РККА;
или политический руководитель роты (эскадрона, батареи)
Ст.59.
Наравне с командиром роты является прямым начальником всего личного состава роты и несет ответ-ственность за политико-моральное состояние и боевую подготовку роты, воинскую дисциплину, за хозяйство, боевую готовность роты и за сохранение военной тайны.
ст.60.
Политический руководитель роты обязан:
3) укреплять воинскую дисциплину и боевую подготовку роты, лично быть образцом большевистской бдительности и оберегать роту от проникновения шпионов, диверсантов, вредителей и иных врагов народа;
(Устав внутренней службы РККА (УВС-37). Воениздат. 1938г. Введен в действие приказом НКО СССР №260 от 21 декабря 1937г. взамен Временного устава внутренней службы РККА 1924 года.)
Далее спустя всего три года чехарда с комиссарами продолжилась, с 12 августа 1940 г. институт военных комиссаров был в очередной раз отменен, на этот раз по настоятельной просьбе вступившего в должность Народного Комиссара обороны Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко. Который с цифрами в руках доказывал, что свыше 70% политработники не имели не только военного образования, но и даже обыкновенной военной подготовки. Новый нарком справедливо заметил «Два начальника - один командир, а второй надзирающий за ним - размывали ответственность за исполнение боевой задачи - становилось непонятно, кто из них конкретно отвечает за поражение?»
От урезанного института «комиссарства» оставались только заместители командиров по политической части. Таким образом, в армии снова была упразднена функция надзора за командным и начальствующим составом РККА и оставлена только функция воспитательной работы. Тогдашний Главный комиссар РККА Лев Мехлис был в полном расстройстве, так как его ведомство лишилось многих важных полномочий, а это для Мехлиса было не допустимо, но вскоре глава Главного политического управления РККА наверстал упущенное, наступил суровый и кровавый 1941 год.
В сложных условиях начального периода Великой Отечественной войны, когда наблюдалась массовая сдача командиров в плен, 16 июля 1941 г. вновь вернулись к системе военных комиссаров в РККА, которые были наделены теми же контрольными функциями, что и в 1918-1925 гг. Теперь они уже подчинялись главному политическому управлению РККА.
Главный комиссар Красной Армии Мехлис начал свою работу по укреплению дисциплины в войсках путем насыщения их добровольцами-коммунистами и политработниками, одновременно дисциплина укреплялась путем арестов и расстрелов на месте, Мехлис чуть ли не лично вылавливал в тылах действующей армии трусов и паникёров, а тех из них кто носил звание коммуниста, комсомольца или был политработником, он требовал немедленно предавать суду военного трибунала в первую очередь. В понимании Мехлиса, если политработник во время боя находится в тылу, то он ничего, кроме пули, за это не заслуживает. Страшные это были времена, полные неизвестности, страха и отчаянья, так что быть политработником в войсках под началом Мехлиса в тот период войны было смертельно опасно. Это позднее, после крымского разгрома, попав в опалу к Сталину Лев Захарович наконец то успокоился на скромной должности члена ВС в одной из общевойсковых армий.
Массовый героизм на полях сражений вместе со своими бойцами проявляли и множество политработников, многие из них действительно были примером для подчиненных. Да, скрывать тут нечего, было много и негатива, и комиссар мог проявить трусость, слабость и малодушие, так как все они были обыкновенными советскими людьми, а не какими то сверхчеловеками. Да, не все могли как политрук Синцов показанный в книге Симонова «Живые и мертвые» бродить по немецким тылам с комиссарскими звездами на рукавах, так как немецкий приказ не брать комиссаров и политруков в плен и расстреливать их на месте, выполнялся немцами неукоснительно.
Однако подавляющее большинство политработников достойно вели себя в боях на полях сражений второй мировой. Так, например среди 11 603 Героев Советского Союза, удостоенных этого звания в годы Великой Отечественной войны, было 211 политработников. По другим источникам среди политработников, удостоенных звания Героя СССР в годы Великой Отечественной войны, членов Военных советов фронтов, флотов, армий, начальников политотделов армий было 7 человек, а всех политработников, получивших звание Героя СССР, начиная от начальника политотдела дивизии (заместителя командира дивизии по политической части) и кончая заместителями политруков рот — всего 342, в том числе сержантов и рядовых, исполнявших эти должности — 41 человек. (http://ru.wikipedia.org/wiki)
Осенью 1942 года институт военных комиссаров был опять был ликвидирован и на этот раз окончательно, якобы тогда генерал Конев в разговоре со Сталиным поставил вопрос о ликвидации института военных комиссаров в Красной Армии, мотивируя тем, что этот институт сейчас не нужен. Главное, что сейчас нужно в армии, доказывал он, это единоначалие. Конев говорил: «Зачем мне нужен комиссар, когда я и сам им был! Мне нужен помощник, заместитель по политической работе в войсках, чтобы я был спокоен за этот участок работы, а с остальным я и так справлюсь. Командный состав доказал свою преданность Родине и не нуждается в дополнительном контроле, а в институте военных комиссаров есть элемент недоверия нашим командным кадрам».
По свидетельству Главного маршала авиации Голованова слова Конева произвели впечатление на Сталина, и он стал выяснять мнения по этому вопросу. Большинство военачальников поддержало Конева, и решением Политбюро институт комиссаров в армии упразднили.
Таким образом, опыт Красной Армии и армий других стран показал, что институт комиссаров обычно вводился в случае, когда верховная политическая власть не доверяла командному составу армии, комиссары в этом случае выполняли функции надзора за командирами, кроме этого, на них же лежала задача по политической пропаганде в среде личного состава частей. Если в годы гражданской войны этот институт почти полностью оправдал возложенные на него задачи, то в годы Великой Отечественной от него были вынуждены отказаться, так как контролировать самих себя было просто не зачем.
На фото: Младший политрук Алексей Еременко поднимает бойцов в атаку. Это, пожалуй, самое известное фото Великой Отечественной войны, наравне с которым разве что фотография Знамени Победы над рейхстагом. А. Еременко погиб через несколько секунд после того, как был сделан снимок.
ПОЛИТРУКИ И КОМИССАРЫ РККА (1935-1943)Тема по униформе и знаках различия политсостава РККА.
В теме приветствуются оригинальные военные фото политруков и комиссаров.В 1935 году были введены специальные звания для политработников: «младший политрук», «политрук» и «старший политрук», соответствовавшие общим воинским званиям «лейтенант», «старший лейтенант» и «капитан». Старшие политработники имели специальные звания со словом «комиссар»: «батальонный комиссар» (майор), «полковой комиссар» (полковник), «дивизионный комиссар» (комдив) и так далее.
В 1938 году решением ЦК ВКП(б), Приказом НКО № 19 от 25.01.38 были введены должности заместителей и помощников политруков подразделений (уровень взвода), сыгравших немалую роль в воспитании личного состава. Помполитруки должны были носить четыре треугольника, как и старшина, но иметь на рукавах комиссарские звезды. На должность замполитрука назначались военнослужащие, имеющие неполное или полное среднее образование, вне зависимости от срока службы, состоящие членами или кандидатами в члены ВЛКСМ и ВКП(б). Красноармейцы, занимающие должность политбойцов в основном большинстве были беспартийными поэтому повсеместно распространить эту практику не смогли. Прежде всего по причине того, что среди младшего командного состава почти не было членов ВКП(б) или комсомольцев, и комплектовать эти должности оказалось некем.
В начале 1941 года на политработу было направлено местными партийными организациями 1 500 коммунистов, а 17 июня ЦК решил с этой целью мобилизовать ещё 3 700 коммунистов. Накануне войны политработников готовили свыше 60 военно-политических училищ и курсов. Таким образом в начале 1941 года по сравнению с предыдущим число политработников, обучавшихся в училищах, школах и на курсах, увеличилось на 30-35 %.
Вместе с тем, образовательный уровень политработников оставался довольно низким и и институт военных комиссаров был вновь отменён по настоятельной просьбе вступившего в должность Народного Комиссара обороны Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко. Нарком Тимошенко говорил: «В партийно-политической работе ещё много формализма и канцелярщины".
В октябре 1942 года Указом Президиума Верховного Совета СССР институт комиссаров был заменён институтом заместителей командиров по политический части (замполитов). Вместе с тем, должности членов Военных советов фронтов и армий сохранились. 120 тысяч политработников переводились на командные должности, три тысячи были направлены в только что созданное Главное управление контрразведки «СМЕРШ» при Наркомате обороны СССР.
Отменить институт военных комиссаров Сталина отчасти вынудил огромный дефицит командирских кадров, создавшийся после поражений и неудач начального периода войны. Например, только в окружении под Киевом летом 1941 года РККА потеряла около 60 000 человек командного состава. По некоторым источникам институт военных комиссаров был упразднён также и по настоянию многих военачальников. Например, осенью 1942 года Конев в разговоре со Сталиным поставил вопрос о ликвидации института военных комиссаров в Красной Армии, мотивируя тем, что этот институт сейчас не нужен. Главное, что сейчас нужно в армии, доказывал он, это единоначалие. По свидетельству Главного маршала авиации Голованова слова Конева большинство военачальников поддержало Конева, и решением Политбюро институт комиссаров в армии упразднили.
Замполиты не имели комиссарских полномочий, их функции ограничивались политической работой среди личного состава. Организационно замполит не занимал особого положения, считаясь одним из заместителей командира и в полной мере ему подчиняясь. После замены должностей комиссары частей и соединений автоматически стали замполитами. Тем из них, кто имел воинские звания политсостава, были присвоены общевойсковые воинские звания (как правило по занимаемой на момент переаттестации должности, обычно на ступень ниже штатного звания соответствующего командира). Некоторое время замполитов продолжали неофициально называть «комиссарами», но со временем это обыкновение отмерло.
29 марта 1943 года вышел приказ НКО «Об установлении обязательного минимума военных знаний для политических работников Красной Армии».
Всего за время войны на командную работу было «передано» около 150 тысяч политработников.