Юрий Валентинович Кнорозов - учёный, известный этнограф и лингвист, поразивший весь мир тем, что сумел расшифровать письмена майя, не выходя из узкого кабинета Кунсткамеры, почти доверху забитого книгами.
Вокруг личности Кнорозова много загадок. И, хотя он сам это постоянно отрицал, находя всему простые объяснения, эти ответы не всегда убедительны и объясняют далеко не всё, или не полностью. Крайне загадочная личность.
Родился в 22 ноября 1922 года под Харьковом. Но всем рассказывал, что его настоящий день рождения 31 августа, а метрическая дата – ошибка паспортного стола (интересно, как можно было перепутать столь непохожие даты). Его родители приехали в Харьков из Петербурга по службе отца, который был инженером.
Кнорозов почему-то любил подчёркивать, что он из семьи русских интеллигентов. Возможно, потому, что он был мало похож на русского. Своей крайне выразительной внешностью он обязан бабушке-армянке. Это была известная актриса, первая народная артистка Армении.
В семье Кнорозовых кроме Юрия, было ещё четверо детей: три брата и сестра. Все они стали учёными, врачами, преподавателями.
Неординарность мышления и лингвистические склонности проявились у Юрия рано. В пять лет он уже умел читать, и написал рассказ про кота, из нескольких строк. Позже учился играть на скрипке, писал стихи, рисовал, и был прекрасным рассказчиком – с детства и на протяжении всей жизни. При этом в школе Кнорозов всегда отличался, мягко говоря, неординарным поведением. Его даже пытались исключить за излишне самостоятельное мышление и неуспеваемость.
Учёный любил объяснять свою эксцентричность случаем из детства: в пять лет кто-то из братьев попал ему в лоб мячом от крокета. Внешне травма была практически незаметной, но Кнорозов рассказывал, что на какое-то время почти лишился зрения. «Могу дать рекомендацию – говорил Кнорозов, – будущих дешифровщиков бить по башке, только не ясно как».
Перед самой войной, в 1940 году, семнадцатилетний Юрий Кнорозов поступил на исторический факультет в Харькове. Там он начал активно изучать шаманистику. Потом наступила война, но в армию его не взяли по здоровью, и в 1941 году отправили на возведение оборонительных сооружений. Когда Украина была оккупирована немцами, они с семьёй оказались в окружении. Почти 2 года Кнорозов скрывался от мобилизации и добывал пропитание для матери.
В 1943 перед контрнаступлением успел с матерью выехать из Украины в Воронежскую область, где его снова признали негодным к службе из-за дистрофии. Около полугода он преподавал в начальных классах сельской школы, а к осени переехал в Москву. Сохранившаяся зачётная книжка позволила ему поступить сразу на второй курс исторического факультета МГУ. Там, на кафедре этнографии, Кнорозов занялся египтологией.
В 1944 году его снова призвали в армию, видимо, посчитав, что здоровье юноши уже достаточно наладилось. Впрочем, в ружьё не поставили, а определили сначала в качестве авторемонтника, а затем перевели в резервный артиллерийский полк под Москвой, телефонистом.
Демобилизовавшись в 1945, он продолжил обучение в МГУ. Бывшие сокурсники рассказывают, что всю стипендию он тратил на книги, а потом одалживался у них на еду. Впрочем, ел он немного, в основном, хлеб и воду. Зато курил папиросы Герцеговина Флор в большом количестве, и не гнушался выпивки.
В университете он занимался письменностью Древнего Китая и Древнего Египта, литературой Японии и Средней Азии. На практику ездил в Казахстан, где ему довелось участвовать в шаманском обряде. Его дипломная работа была посвящена шаманским практикам Средней Азии.
Интерес к индейцам майя начался с того что, будучи на практике в Казахстане, он прочёл статью немецкого лингвиста, Пауля Шелльхаса, умершего незадолго до этого, в 1945 году, о том, что письма майя расшифровать невозможно. По этому поводу Кнорозов выразился так: «Всё, что создано человеческим умом, может быть разгадано человеческим умом». Это стало своеобразным эпиграфом к последующей блестящей работе.
Правда, научный руководитель, Толстов, специализировавшийся на Средней Азии, очень плохо отнёсся к новой идее своего ученика, из которого надеялся вырастить преемника в своей узкой области. Он даже отказался дать Кнорозову рекомендацию в аспирантуру. Кнорозову пытался помочь соперник Толстова, этнограф Токарев, который, правда, не верил, что письма майя возможно расшифровать. Смысл помощи был в том, чтобы насолить своему врагу. Однако Кнорозова всё равно не приняли в аспирантуру по причине «плохой анкеты». Зато Токарев сумел добиться, чтобы Кнорозова взяли в музей этнографии в Ленинграде, в противном случае он мог бы остаться школьным учителем.
Учёный поселился прямо в своём кабинете и начал работу. В работе он использовал две книги: «Сообщение о делах в Юкатане» Диего де Ланды и «Кодексы майя». Правду о том, откуда они появились, до сих пор не знает никто. Кнорозов говорил, что их нашли в библиотеке, которую немцы готовили к эвакуации, уложенной по ящикам. Якобы именно эти книги вытащили какие-то русские военные. Но всё равно неясно, зачем военными понадобились такие книги, и почему они попали именно к Кнорозову.
В первой книге содержится труд испанского инквизитора Диего де Ланды. Де Ланда – неоднозначная личность, «чёрная легенда». Он приплыл в Центральную Америку с целью проповедовать индейцам христианство, и основательно уничтожал как самих индейцев, так и их Кодексы – рукописные книги майя. До нас дошли всего три кодекса, и это была вторая книга в руках Кнорозова.
Вначале учёный разработал сам принцип расшифровки – метод позиционной статистики: во-первых, определяется тип письма (идеографическое, морфемное, силлабическое, алфавитное). Затем производится анализ частоты появления знаков. Переведя книгу де Ланды со староиспанского, Кнорозов понял что, несмотря на вандализм по отношению к культуре майя, инквизитор весьма много знал о самих индейцах. Он даже пытался составить алфавит майя, из их символов на основе испанского алфавита – разумеется, для того, чтобы они быстрее познали слово Божье. Этот «неправильный» алфавит, который соотносил звучание испанских букв и иероглифами языка майя, оказался ключом к расшифровке Кодексов.
Кнорозов написал кандидатскую под названием «Сообщение о делах в Юкатане Диего де Ланды как этно-исторический источник». Эта работа доказывала наличие у майя не только письменности, но и государства, но заявлять это было бы рискованно: сам Фридрих Энгельс придерживался мнения, что майя были дикарями, и у них никак не могло быть государства. Однако после доклада длительностью в 3,5 минуты, Кнорозову присудили звание доктора исторических наук, минуя ступень кандидата. Это случилось в 1955 году.
Открытие тут же стало сенсацией во всём научном мире. Не хотел признавать Кнорозова только американский учёный Эрик Томпсон, который занимался тем же самым, но считал знаки майя символами. Однако вскоре даже ближайшее его окружение согласилось с тем, что Кнорозов прав. Это несмотря на холодную войну с Америкой!
Открытие Кнорозова позволило расшифровать не только дошедшие до нас письменные памятники, но и многочисленные надписи на стенах, монументах и мелких предметах древних майя. Таким образом, человечество смогло получить представление о быте, верованиях, познаниях и государственном устройстве древнего народа. С тех пор Кнорозова стали называть русским Шампольоном. И действительно, вклад его вполне сопоставим с дешифровкой египетских иероглифов великого французского востоковеда начала ХIХ века.
Перевод рукописей майя вышел в 1975 году, а в 1977 Кнорозов получил Государственную премию.
Сфера интересов Кнорозова не ограничивалась майянистикой. Он специализировался по шаманским практикам, он считается одним из основоположников семиотики – науки о знаках и знаковых системах. Если пытаться упрощённо охарактеризовать сферу его интересов и открытий, можно сказать, что он задавался вопросами, что такое информация – в частности, у биологических объектов, от вирусов до людей – и как она передаётся, преломляется и интерпретируется. Об этом говорит его «общая теория сигнализации». В ней Кнорозов классифицирует разные виды сигналов, а также определяет и исследует, в частности, феномен, названный им «фасцинация» (от латинского «fascinatio» - завораживать). Он замечает и доказывает, что некоторые сигналы имеют свойство стирать, полностью или частично, информацию, принятую ранее. Так действует на человека вспышка молнии, музыка и ритмическая речь. К фасцинации, вполне добровольной, относится желание человека повторно прослушать музыку, которую он уже хорошо знает. Ещё один очень наглядный пример фасцинации – известный случай с радиопостановкой в США «Борьбы миров» Герберта Уэллса, когда миллионы слушателей радиоспектакля впали в панику, приняв литературное произведение с апокалиптическим сюжетом за действительность, вследствие чересчур талантливого дикторского прочтения. И здесь Кнорозов ставил вопрос, а сводится ли сигнал исключительно к информации, которую он несёт? Вот почему Кнорозов интересовался шаманическими практиками, где воздействие на сознание связано с определёнными ритмами и голосовым тембром. Похоже, он и к ним нашёл ключ.
Всё это выглядит довольно мудрёно и мистично, но теория Кнорозова уже давно находят применение во многих сферах – в психологии, а также в изучении информационных процессов типа человек-машина. Кнорозов интересовался также деятельностью мозга, человеческого, и не только. Одним словом, то, чем он занимался, можно было бы смело отнести к перспективному современному междисциплинарному научному направлению когнитивистики.
Известно, что Кнорозов не просто генерировал научные идеи, но и щедро забрасывал ими всех окружающих учёных. Идей у него было явно больше, чем он успел бы всерьёз разработать. Он это понимал и любил повторять: «Я ж не осьминог».
Крайне печальный факт рабочей биографии Кнорозова – он был не выездной. Причина та же, что и при отказе аспирантуры – родственники на оккупированной территории. Причём громко возмущаться было невозможно. Кнорозов был вынужден отшучиваться: «Я кабинетный ученый, и, для того чтобы работать с текстами, не надо ползать по пирамидам». Иностранные коллеги сами приезжали к Кнорозову – майянисты, лингвисты, историки. Среди них было немало учёных с мировым именем, которые почитали за счастье работать с ним.
Личная жизнь Кнорозова тоже не является достоянием широкой публики. Известно только, что он женился по любви. Его дочь стала в последствии филогогом-вьетнамоведом. Жена учёного после родов довольно сильно заболела, от чего Кнорозов начал ещё больше пить – водился за ним и раньше такой грешок, принося ему неприятности ещё во время работы в Кунсткамере.
Зато широко известен тот факт, что Кнорозов очень любил кошек, коих у него перебывало великое множество. Одну из них, Асю (почему-то так сократилось имя Аспид), любил больше всех. Он даже сделал её соавтором своих книг, честь по чести, вписывая её кличку, но редакторы всегда её вычёркивали, что очень злило Кнорозова. Между прочим, учёный не так уж и шутил, кошка реально помогла ему. Наблюдая за тем, как она воспитывает своих котят, учёный многое понял о принципах коммуникации.
Более того, на его любимом фото с Асей кошку вечно обрезали. Фото сделала сотрудница учёного, Галина Дзенискевич. Кто-то сказал, глядя на это фото, что человеку с таким взглядом можно не только разгадывать иероглифы, но и мумии воскрешать.
Известно и то, что – то ль в рамках научного эксперимента то ль для эпатажа – Кнорозов частенько шокировал не очень знакомых людей (знакомые привыкли) тем, что вдруг начинал по-кошачьи мяукать, выражая одобрение, или фыркать и шипеть, чтобы выразить недовольство. Возможно, таким образом он проверял свою теорию фасцинации, но незнакомцам он этого не сообщал, и с удовольствием наблюдал их реакцию. Ещё он любил давать людям клички. Мексиканца, снявшего о нём фильм, Кнорозов именовал «бешеная Дакотка», а Бориса Ельцина – котом Базилио.
После перестройки учёный наконец-то смог выехать в Гватемалу. Рассказывают, как впервые попав в городище майя, он забрался на пирамиду Тикаль и долго-долго стоял молча, курил и смотрел в небо. После этого учёный успел побывать два раза в Мексике, где его приняли с великими почестями, и один раз в Америке. В 1995 году правительство Мексики присудило Кнорозову орден Ацтекского орла, который вручается за исключительные заслуги перед этой страной.
Последние годы он одиноко прожил в Петербурге, если не считать многочисленных кошек. В 1999 году у него случился инсульт. Его положили в больницу, прямо в холодный коридор, где он подхватил пневмонию, и там же, в этом коридоре, умер. Что ни говори, наша Родина умела мастерски забывать своих великих сынов. Кунсткамера, в которой он проработал, можно сказать, всю жизнь, отказалась выделить зал для прощания с учёным, поэтому оно состоялось в морге, а похоронили Кнорозова на Ковалёвском кладбище, фактически за чертой города.
В 2000 году в Мексике вышел его трёхтомник по исследованиям майя, в 2010 году открыт научный центр Кнорозова, а в 2012 году, в городе Канкуна, установлен его памятник. В Мексике учёного не забывали никогда. А на Родине забыли ещё при жизни, и несколько лет даже не думали вспоминать. Только через 5 лет после смерти на могиле учёного установили памятник, опять же, во многом стараниями мексиканских учёных. А ещё при помощи председателя совета Федерации Сергея Миронова, который, побывав в Мексике, выступил с инициативой установить памятник. На открытии памятника собрались учёные из разных частей света, а также послы многих стран Центральной Америки.
Памятник изготовил московский скульптор Николай Выборнов. Для его создания специально искали известняк желтоватого оттенка, подобный постройкам индейцев майя. Его удалось найти под Москвой. По форме памятник напоминает архитектурный стиль индейцев. По бокам памятника выбиты даты жизни на языке майя, а на фронтальной части – барельеф учёного с любимой кошкой, эскизом к которому стала та самая фотография, которую учёный так любил.
В 2011 году в Москве, через год после открытия аналогичного в Мексике, был учреждён Научный «Центр мезоамериканских исследований имени Кнорозова», также не без помощи мексиканских коллег.
дешифровщик письменности древних майя
:::Лица в истории
:::ученые и исследователи
Р оссийский лингвист и этнограф, доктор исторических наук. Государственная премия СССР (1977). Дешифровал письменность древних майя и протоиндийское письмо, внёс большой вклад в изучение теории и истории письма, в вопросы теории дешифровки исторических систем письма и их этносемиотического анализа, в разработку общих проблем семиотики и теории коллектива, в исследование древних, в первую очередь американских цивилизаций. Основатель российской школы майянистики.
Биография
Б абушка по отцу Кнорозова - первая народная артистка Армении, выступавшая под артистическим псевдонимом Мари Забель. Дед был русским. Юрий Валентинович родился под Харьковом в семье русских интеллигентов, что подчеркивал особо.
В школе его пытались исключить за "плохое поведение", неуспеваемость по некоторым предметам и, главное, за своевольный нрав. Неординарность Юрия раздражала многих уже тогда.
В 17 лет (1940 г.) Кнорозов, уехав с Украины, поступил в Московский Государственный Университет на исторический факультет, где увлёкся историей древних цивилизаций Востока, этнографией и лингвистикой. Специализируясь на кафедре этнографии, он питал особый интерес к шаманским практикам.
Непосредственного участия в боевых действиях на советско-германском фронте Кнорозов не принимал. Сам Юрий Валентинович в автобиографии отмечал, что его признали невоеннообязанным по состоянию здоровья и в сентябре 1941 года направили в Черниговскую область Украины на строительство военно-оборонительных сооружений. После отступления советских войск из Украины и установления там режима нацистской оккупации Кнорозов, по его собственным словам, «проживал в пос. Южный Харьковского района, проводя большую часть времени в блужданиях по Харьковской и Полтавской области, скрываясь от мобилизаций и добывая пропитание для старухи-матери». Достоверно известно, что Кнорозов не участвовал во взятии Берлина, но, тем не менее, согласно возникшей позже официальной(!) версии, именно из Берлина в качестве военного трофея привез две исключительно важные книги, якобы спасенные им из пламени горящей библиотеки. В последние годы, когда советская идеологическая машина была разрушена, Юрий Валентинович пытался избавиться от "дурацкой и нелепой", как он сам говорил, легенды и по-новому представить те далекие события - книги лежали в ящиках подготовленной для эвакуации немецкой библиотеки и оттуда были взяты советскими офицерами. Однако многое продолжает оставаться неясным: во-первых, как, в конце концов, эти книги попали к Кнорозову? А во-вторых, зачем офицеру-связисту понадобились такие издания, как "Сообщение о делах в Юкатане" францисканского монаха XVI века Диего де Ланды и "Кодексы майя" в гватемальской публикации братьев Вильякорта? Индейцами-майя он тогда не занимался.
О сенью 1945 года он вернулся в университет на кафедру этнографии, где углубился в египтологию и синологию. Особо интересовался древними системами письма, в частности восточными иероглификами, а также средневековой японской и арабской литературой. Занялся проблемой дешифровки иероглифического письма древних майя по совету своего научного руководителя, известного этнографа проф. С.А. Токарева.
П осле войны Кнорозов поступил на работу в московское отделение Института этнографии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая; участвовал в работе Хорезмской экспедиции (в Средней Азии занялся изучением проблемы взаимодействия кочевого мира - "варварской периферии" - и городской цивилизации).
О днажды Кнорозову попалась на глаза статья немецкого исследователя Пауля Шелльхаса под названием "Дешифровка письма майя - неразрешимая проблема". Эта публикация круто изменила его научные планы. "Как это неразрешимая проблема? То, что создано одним человеческим умом, не может не быть разгадано другим!"
Б росившись в море майянистики, он столкнулся с резким ухудшением отношения к нему со стороны завкафедрой профессора С.П. Толстова. Да так, что тот отказался даже дать Кнорозову формальную рекомендацию в аспирантуру. К счастью, здесь же, на кафедре этнографии, работал профессор Токарев, с удовольствием поддержавший опального дипломника.
Т ем не менее, по словам Кнорозова, новый руководитель "абсолютно не верил в успех дешифровки письма майя, поскольку, следуя американцам, считал, что письмо не является фонетическим". Пользуясь своим влиянием и связями в научном мире, Токарев устроил ученика младшим научным сотрудником в институт этнографии АН СССР/РАН (Кунсткамере) - сначала в секторе народов Америки, позже в качестве главы группы этнической семиотики.
П оселился Кнорозов в самом музее - в длинной, как пенал, комнате. От пола до потолка комната была забита книгами, по стенам висели прорисовки иероглифов майя. Из мебели - только письменный стол и солдатская койка. Рассказывают, что уже тогда под столом стояла батарея бутылок. Беда, которая преследовала ученого всю жизнь...
П ервую статью с предварительными результатами дешифровки иероглифики майя ("Древняя письменность Центральной Америки") Кнорозов опубликовал в 1952 в возрасте 30 лет. За перевод труда Диего де Ланды "Сообщение о делах в Юкатане" и комментарий к нему (опубликованы в 1955) Кнорозов получил докторскую степень (минуя предыдущую).
В то утро 29 марта 1955 года он шел на защиту кандидатской и не знал, чем все закончится, допуская даже обвинение в ревизионизме марксизма и арест. Дело в том, что Ф. Энгельс утверждал, будто в доколумбовой Америке государства отсутствовали.
С огласно той же догме, фонетическое письмо могло существовать только при возникновении классовых государственных образований. Заявление же о наличии у идейцев-майя фонетического письма автоматически опровергало сразу два положения "основоположника". Защита проходила в Москве и уже на следующий день превратилась в легенду. Выступление 33-летнего Юрия Кнорозова на ученом совете длилось ровно три с половиной минуты, а результатом стало присвоение звания не кандидата, а доктора исторических наук, чего в гуманитарных науках практически не случается.
С этого момента история дешифровки древних систем письма стала вписываться между двумя именами: Шампольона (знаменитый французский египтолог, разработавший основные принципы дешифровки древнеегипетского иероглифического письма) и Кнорозова.
В 1956 г. на волне международного признания исследователя "выпустили" на Международный конгресс американистов в Копенгагене. С тех пор вплоть до 1990 г. он уже никуда не выезжал, даже не подозревая о приходивших на его имя многочисленных приглашениях. При этом Юрий Валентинович горько шутил о "бесконечных комиссиях по вывозу его в Мексику, все члены которых там уже побывали". Зарубежные ученые некоторое время недоумевали по поводу отказа коллеги от контактов, но, быстро разобравшись в тонкостях советских нравов, сами потянулись в Ленинград, С особой гордостью Кнорозов рассказывал о том, как в разгар "холодной войны" американская школа признала предложенный им принцип дешифровки. Но он и не подозревал, какую бурю ненависти вызвал его успех у главы американской школы майянистики Эрика Томпсона! И "холодная война" тут была абсолютно ни при чем. Томпсон, узнав о результатах работы молодого советского ученого, сразу же понял, "за кем осталась победа", и мысль об этом оказалась для него невыносимой. В своем послании майянисту Майклу Ко, полном злого сарказма, он назвал американских коллег "ведьмами, летающими верхом на диких нотах по полночному небу по приказу Юрия", и убеждал, что дешифровка Кнорозова несостоятельна. Заканчивал свое послание Томпсон следующими словами: "Хорошо, Майк, ты доживешь до 2000 года. Вложи это послание к Введению в "Иероглифическое письмо майя" и рассуди потом, был ли я прав..." Майкл Ко сохранил письмо и в первый день 2000 года, перечитав его, заявил: "Томпсон был не прав. Прав оказался Кнорозов, и теперь мы все, занимающиеся майя, являемся кнорозовистами".
В начале 60-х Кнорозову предложили участвовать в составлении первой компьютерной программы для машинной обработки текстов майя. Группа программистов из Новосибирска собралась странная. Забрав все материалы Кнорозова, они попытались создать некую, как это теперь бы назвали, базу данных по знакам рукописей. При этом постоянно намекали на свое сотрудничество с военными ведомствами и заявляли, что занимаются "теорией дешифровки". Через некоторое время "компьютерщики" объявили о том, что у них разработана теория машинной дешифровки, и издали в 4 томах под своим именем данные Кнорозова. Издание подписали на языке майя и преподнесли Хрущеву. С точки зрения специалистов, объявленная "машинная дешифровка" была полной глупостью и никакого впечатления на специалистов не произвела. Тем более что в 1963 г. вышла великолепная монография Кнорозова "Письменность индейцев-майя". Однако это нелепое недоразумение поставило для малосведущей публики под сомнение подлинные результаты дешифровки. Только после публикации в 1975 г. перевода рукописей майя пришло признание: Кнорозову присудили Государственную премию СССР.
В стране майя великому дешифровщику удалось побывать лишь в 1990 году, когда он был приглашен президентом страны Винисио Сересо Аревало. Приглашение совпало с размораживанием дипломатических отношений с Гватемалой. Кнорозову устроили посещение главных достопримечательностей страны, вручили Большую золотую медаль президента Гватемалы. Поднявшись в одиночку на пирамиду Тикаля, он долго молча стоял там... Не обошлось без обычных для него неожиданностей: террористы, устроив за нашей машиной демонстративную слежку, обещали взорвать делегацию. Юрий Валентинович был доволен. Судьба подарила ему уже почти под конец жизни удивительную возможность пожить в тропической сельве у Карибского моря, рядом с любимыми им индейцами-майя. Ученики работали над подготовкой к печати его монографии, а Кнорозов наслаждался тропической природой, национальной мексиканской кухней, наблюдал по вечерам за невиданными звездами. Сидя рядом с президентом Мексики на концерте Паваротти в Чичен-Ице, он с улыбкой говорил, что великий певец значительно уступает юкатанскому хору, исполнявшему Кантату о Кукулькане. Его слова "У итальянца - техника, а у юкатанцев - душа" повторялись многими в Мексике...
Расшифровка письменности майя
С появления статей Кнорозова в 1950 гг. начался новый этап в изучении письменности майя, а с публикации в 1963 и 1975 двух его трудов - "Письменность индейцев майя" и "Иероглифические рукописи майя", самого выдающегося события в майянистике 20 в., - вторая "письменная" эра майя. Иероглифическое письмо - одна из самых отличительных черт культуры майя (единственной в Мезоамерике полностью письменной цивилизации) - была полностью забыта после завоевания государств майя испанцами, истребления жречества и уничтожения книг. Данные о письме майя - список из слоговых знаков письма майя - имелись только в труде Д. де Ланды. Кнорозов, изучив язык майя по словарям и грамматикам 16-18 вв., обратился к "алфавиту Ланды" и к работам Л. де Рони, последователя Ж.Ф. Шампольона и доказал (вопреки убеждению, доминировавшему в 1910-60 гг. в западной науке) аутентичность списка иероглифов майя у Ланды. Кнорозов определил письменность майя как иероглифическую, т. е. морфемно-силлабическую, подобно шумерской, древнеегипетской или минойской, и приложил к ней те же правила дешифровки, что и для других иероглифических систем.
В труде 1963, по общему признанию отечественных лингвистов и компаративистов, Кнорозов углубил современную методику дешифровки, предполагающую определенную стандартную процедуру - позиционную статистику знака, которая помогает установить и изучить закономерности употребления знаков в письме и соотнести их с закономерностями языка, на котором написаны тексты (главная методологическая установка Кнорозова), а также провести перекрестные чтения (по Кнорозову, основной критерий правильности дешифровки). Кнорозов органически сочетал этот структурно-дистрибутивный анализ с чисто языковедческими приемами и методами, "комбинаторный" и этимологический подходы к исследованию древних текстов. Он показал, что без глубоких знаний по филологии и истории культуры дешифровка в широком смысле вообще невозможна. Кнорозов выявил сам механизм создания иероглифики. Он изложил основные положения, связанные с процессом дешифровки, опубликовал каталог графем, обосновал фонетическое чтение основных знаков письма майя, правила орфографии и каллиграфии, порядок фонетических переходов, подробно рассмотрел систему письма.
Д ешифровка дала возможность приступить к серьезным филологическим и семиотическим исследованиям языка и культуры дрених майя, к составлению морфемно-этимологического словаря древнего языка, переводу источников. В 1960-80 Кнорозов ввел в научный оборот важнейшие письменные источники, содержащие богатейший материал по культуре майя: им дешифрованы и переведены не только иероглифические рукописи 12-14 вв. (своего рода энциклопедия, охватывающая все стороны жизни древних майя), но и многие десятки надписей на монументах, поминальных сосудах, статуэтках и др. предметах мелкой пластики, исторические хроники, мифологические, пророческие и ритуальные тексты 16-18 вв. из так называемых "Книг Чилам Балам". Переводы рукописей и надписей на сосудах и монументах снабжены подробными этнолингвистическими комментариями. Опубликованы также работы по истории мезоамериканских цивилизаций и истории Юкатана 10-16 вв., а также перевод нескольких песен 17-18 вв. из сборника "Песнопения из Ц"итбальче" (совместно с Г. Г. Ершовой).
О собое внимание Кнорозов уделял религии, мифологии и обрядности. В работах, посвященных дешифровке и исследованию семантики имен богов, их иконографии и функций, реконструкции структуры пантеона, календарной обрядности и космографических представлений у древних майя, ритуал и образы божеств превращены Кнорозовым в инструмент для исследования религии, хозяйственных, политических и исторических традиций майя. Исследуя изменения в религиозных представлениях, к которым привело возникновение городов-государств, этапы сложения иконографических групп, формирования пантеона майя и сложения представлений о верховном божестве, Кнорозов показал, как религиозные концепции создавались и использовались по ходу политической борьбы за власть (например, институт поочередного правления четверки богов рассматривается им как отражение реально существовавшего на стадии формирования государств института смены у власти вождей четырех фратрий: ритуал передачи власти, имена и титулы выделенной впервые Кнорозовым группы богов-распорядителей, следивших за сменой власти у богов, служат для ученого ключом к реконструкции структуры власти в ранних государствах майя).
В 1973-95 Кнорозов работал над переводом и интерпретацией надписей и сцен на поминальной керамике и монументальных памятниках. Перевод многих десятков династических, победных, ритуальных, мифологических, поминальных, пророческих, календарных и астрономических текстов на сосудах, статуэтках и монументах (в т. ч. на крышке саркофага в Паленке) дал уникальные сведения о таких сторонах культуры майя, которые раньше совершенно не были известны. Перевод Кнорозовым кольцевых надписей на сосудах - стандартного гимна в честь усопшего, названного Кнорозовым "формулой возрождения", дал ответ на вопрос о назначении парадной керамики: сосуды и статуэтки были атрибутом поминального ритуала.
Б лагодаря переводам получены уникальные сведения о структуре подземного пантеона, титулах и функциях его богов, представлениях о душах, обрядах прорицания под действием наркотиков, ритуалах отправления посланников к богам (человеческих жертвоприношениях), инициационных обрядах, поминальных пирах, новогодних церемониях, первые сведения о храмовом землевладении у майя, о структуре власти, жреческой и военной организации, имена и титулатура правителей и военачальников.
В кратких статьях о мезоамериканском календаре, игравшем огромную роль в создании и существовании всех цивилизаций региона, Кнорозов дал широкую панораму истории календарных реформ в Мезоамерике; календарная обрядность впервые превращена им в источник для реконструкции структуры власти и истории борьбы за власть в ранних государствах.
P.S. Позже, объясняя свой успех в дешифровке, Ю. Кнорозов очень серьезно рассказывал: "Когда мне было не больше пяти лет, братья стукнули меня по лбу крокетным шаром... Зрение восстановили, хотя и с трудом. Видимо, это и была своего рода "колдовская травма". Могу дать рекомендацию: будущих дешифровщиков бить по башке, только неясно, как. Можно для эксперимента взять контрольную группу, - а если кто концы отдаст, тому так и надо!", - заканчивая рассказ, он улыбался.
О проблемах мезоамериканских цивилизаций
К норозов выдвинул принципиально новые идеи в отношении узловых проблем мезоамериканской истории. В работах о генезисе письменности и календаря, этногенетических процессах в древней Америке, этногенезе майя, проблемах становления и истории мезоамериканских цивилизаций высказался по одной из самых спорных проблем в мезоамериканистике - ольмекской. Доказывал (опираясь на серьезную документальную базу) генетическое родство ольмеков и майя; государства ольмеков считал главным источником культурных заимствований для майя. Считал цивилизацию ольмеков творцом основных культурных завоеваний Мезоамерики, главных культурных моделей, которым следовали позднейшие цивилизации региона: земледельческого календаря и связанной с ним обрядности, циклического летоисчисления, связанного со сменой правления в городах, хронологии и исторической традиции, иконографического канона, структуры пантеона, иероглифической письменности (ее как священное письмо литературы и культа заимствовали майя).
В се работы Кнорозова отличает не только глубокое знание разнохарактерных источников, привлечение всей совокупности данных по культуре майя и другим культурам древнего мира, но и синтетическое осмысление данных разных дисциплин о генезисе искусства и религии, происхождении и разделении языков, заселении Америки, возникновении древних цивилизаций, эволюции письма и календаря, календарной обрядности и религии. Его работы - весомый вклад в изучения обрядности, культа и мифологии , социально-политических институтов, военной организации, хозяйства и быта населения древних цивилизаций Мезоамерики.
Применение методов дешифровки Кнорозова
для других систем письменности
П озже методика дешифровки и семиотического анализа графических систем Кнорозова была с большим успехом применена ученым и его последователями в работах 1950-80-х гг. над дешифровкой текстов острова Пасхи (1956 - определение кохау ронго ронго как иероглифического письма и создание основ для его дешифровки; идеи и расшифровки Кнорозова - в работах И. К. Федоровой 1963, 1986 и др.) и протоиндийского письма.
С истема дешифровки и семиотического анализа древних графических систем, разработанная Кнорозовым, - важный методологический ключ для чтения и интерпретации надписей и иконографических памятников не только майя, но любой традиционной культуры. В последние двадцать лет появилось немало работ, основанных на методике Кнорозова.
З а свой вклад в развитие науки Ю.Кнорозов награждён высшим орденом Мексиканской республики.
P.S. Научное наследие Ю.В. Кнорозова бережно хранят в Москве. В столичном Российском Государственном Гуманитарном Университете при помощи мексиканского посольства еще при жизни великого ученого был создан Центр мезоамериканских исследований, который теперь носит его имя.
Интервью Д.Беляева радио "Эхо Москвы" - "Загадка иероглифов майя":
Программа "Наблюдатель", телеканал "Культура". Эфир от 29.11.2017.
Тема: Юрий Кнорозов, дешифровщик письма майя. Гости студии обсуждают и рассказывают о жизни советского учёного Ю.В. Кнорозова
Доктор исторических наук Юрий Валентинович Кнорозов (1922-1999) известен своей дешифровкой письменности майя, с использованием математических методов исследования неразгаданных письменностей. Как и многие другие представители советской науки, Юрий Кнорозов совершил быстрое восхождение к столпам знаний, когда после тридцати лет защитил докторскую диссертацию по теме дешифровки письменности майя.
Язык майя считался утраченным, и на сегодняшний день сохранилось только три экземпляра текстов, которые Юрий Кнорозов дешифровал, не выходя из кабинета. Полный перевод иероглифических рукописей майя был опубликован в 1975 г. За эту работу Ю. В. Кнорозов в 1977 г. был удостоен Государственной премии СССР. В этот период им велась дешифровка протоиндийского письма, рассматривались возможности дешифровки письма острова Пасхи.
Эти работы не были завершены должным образом, так как имелись другие направления исследований протоиндийского и тибетского письма, которые проводил доктор наук Юрий Николаевич Рерих. Собравший огромный материал в экспедициях по Тибету и Индии со своим отцом художником Николаем Рерихом, «тибетолог» Юрий Рерих давал интерпретацию расшифровки индийской и тибетской письменности на основе местного религиозного учения, - Буддизма.
До Ю. Кнорозова основным специалистом в мире по расшифровке письменности майя считался американский учёный Эрик Томпсон, который отвергал мысль о том, что иероглифы майя представляют собой буквы или слова. Он считал их символами, картинками, которые выражают идеи, которые нельзя произнести, а не звуки. Но как можно догадаться, какой символический смысл вкладывали индейцы в каждый из своих рисунков?
Символическая теория Томпсона превращала расшифровку иероглифов майя в практически невыполнимое дело. Между двумя учёными разгорелась ожесточённая полемика на страницах научных журналов. Но теория русского ученого давала способ прочтения любых текстов майя. Исследователь индейских городов Т. Проскурякова с помощью метода Кнорозова прочитала иероглифы, найденные на каменной стене в древнем городе Паленке. Иероглифы оказались жизнеописанием правителей майя.
История открытия Америки во времена конкистадоров, которые «несли крест и меч», трагична и изучалась долгое время по материалам Жоана Барроса, Фернана Мендеса Пинто, Пигафетты. Автора «Истории Индий» епископа Лас Касаса и его коллеги по цеху Диего де Ланда епископа Юкатана, автора рукописной книги «Сообщение о делах в Юкатане», которая содержит много ценных сведений о цивилизации майя. Ланда, по мнению многих ученых, сжёг все рукописные книги майя.
Томпсон, не соглашавшийся с теорией Кнорозова, написал коллегам гневное письмо, в котором предрёк, что к 2000 году его теория символической трактовки иероглифов майя победит фонетическую теорию Кнорозова. Арбитрами этого ученого спора, по всей видимости, придется быть нам всем ожидающим приближающегося «вселенского конца» и тем, кто относится к этой идее пренебрежительно.
Понять космогонию Древних Майя еще сложно. Как, например, можно находясь на платформе земли, внутри Галактики, около рукава Персея, видеть всю Галактику в геометрических конфигурациях, ПЕРЕКРЕСТКА МИРОВ. Или Великое Лоно Космической Матери, рождающей Творение. Где разрыв ШИБАЛЬБЫ, - черная дорога из преисподней, где смерть переходит в стадию жизни, наступает ВОЗРОЖДЕНИЕ Мира или Души В НОВОМ КАЧЕСТВЕ, в более совершенном, обновленном, прекрасном.
Вернувшись, из концепции знаний об индейцах Майя в реальный мир, обращусь к личности создателя теории фонетической трактовки иероглифов майя Юрия Кнорозова. На фотографии с сиамской кошкой на руках он имеет внешность мрачного ушедшего в себя средневекового угрюмого алхимика. Ученики представляли его, как необщительного человека имеющего способности к рисованию, он играл на скрипке, писал стихи. А домом ему служила маленькая комнатка, в знаменитом петербургском музее - Кунсткамере.
Начиная с 1945 года, Кнорозов в университете на кафедре этнографии, проводит свои исследования в области, астрономии, шаманизма, эволюции мозга и теории коллектива. В 1999 году основатель школы «майянистов», кавалер ордена Ацтекского орла Юрий Валентинович Кнорозов умер от инсульта и последовавшего отёка легких на выставленной в коридор больничной койке в Санкт-Петербурге в полном одиночестве.
Как и знаменитый граф Калиостро погибший после длительного одиночества, Юрий Кнорозов ушел из жизни без толпы провожающих последователей. Ушел человек, который изучал практики шаманизма, с которыми сейчас можно встретиться в школах Единорога и Кастанеды. По воспоминаниям учеников он много пил и считал, что его лингвистические способности были результатом травмы полученной в детстве.
Как нам теперь относиться к результатам наследия Юрия Кнорозова переведенного с языка древних майя повествующих о космических катаклизмах? Я думаю – спокойно и равнодушно, так же как и к «кумранским свиткам», «туринской плащанице» и другим артефактам. Мы знаем историю, которая намного древнее истории древних майя явленной миру только в XIX в. А в каждой космогонии присутствует «магия чисел» открытая миру Пифагором.
Каждый вновь исследуемый древний текст несет в себе информацию, прежде всего религиозного характера, как видим мы и в расшифрованных письменах майя. Поэтому было бы логичней обратиться к уже известным исследованиям мировых религий, которые как показала практика, рассказывают о разных событиях имеющих свои исторические последствия. О разных природных циклах, повторяющихся в физическом мире.
По календарю майя 12 декабря 2012 г. заканчивался какой-то цикл, о котором мы ничего не знаем. На Руси календарными вычислениями занимались новгородец Кирик (1136 г). Позднее в XIV в окружении новгородского архиепископа Василия Калики. Затем календарные расчеты велись в конце XV в. в Новгороде архиепископом Геннадием и в Москве митрополитом Зосимой.
В 1492 г.. 1 сентября истекало семь тысяч лет «от сотворения мира» по византийскому летоисчислению. В связи с этим дни празднования пасхи – главного христианского праздника – были вычислены только лишь до 1492 г. В пасхалиях XIV – XV вв. под этим – 1492 – годом нередко писались слова: «Зде страх! Зде скорбь!». Весь христианский мир ожидал конца света. Но означенный год прошел, а Страшный суд не наступил. Не наступил ОН и 12 декабря 2012 года.
Другой религиозный источник, о котором писал исследователь Индии и Тибета Юрий Рерих это «Золотой век», который по учениям браминов наступит через несколько «Юг», имеющих сами по себе исчисления в десятки тысяч лет. Исследователь Тибета Г.Д.Цыбиков дает нам о Шамбале следующие сведения о том, что по нашему летоисчислению, она придет в 2335 г. по Р.Х. Война Шамбалы – нечто похожее на приход еврейского Мессии и второе пришествие Христа у христиан. И ждать нам, как говорит исследователь еще триста лет.
Будем надеяться, что не доживем мы до «Страшных судов» и все это будет происходить потом когда-нибудь.
The Village нашел человека, который никогда не был в Европе и Штатах, зато объездил буквально пол-России - на момент публикации текста - 626 городов. Возможно, к моменту прочтения эта цифра уже увеличилась. 33-летний Иван Ширяев рассказал The Village, зачем он хочет посетить каждый город России и что он понял о стране, путешествуя.
Я посетил 626 городов, около 56 %, но еще многое впереди. Всего их не меньше 1 127 («Википедия» говорит - 1 117. - Прим. ред.), но это число постоянно меняется: с каждым годом разные населенные пункты получают статус города. По миру я совсем не путешествовал, только по России. Если и были иностранные государства, то только из СНГ: Украина, Беларусь, Абхазия, Южная Осетия. Сам не знаю, почему, но просто пока не тянет за границу. К тому же чем больше я путешествую, тем медленнее я путешествую. Если поначалу я успевал за год посетить 120, а то и 150 городов, то сейчас у меня с трудом получается 70–80. Потому что некоторым городам хочется уделить больше внимания. Плюс много времени уходит на то, чтобы что-то написать, опубликовать, выложить фотографии. Поэтому трудно сказать, сколько еще надо времени.
Мое путешествие началось семь лет назад. Я тогда ушел от «Свидетелей Иеговы» - просто однажды взял и исчез. Я был полностью поглощен религией, поэтому, уходя, совершенно не представлял, чем буду заниматься и как жить.
Три месяца работал и читал блоги разных матерых автостопщиков. Меня очень вдохновили эти истории. Я нашел в интернете попутчика, и мы отправились в путешествие по Украине и Беларуси. Недели две мы стопили вместе, а потом поняли, что поодиночке проще и попутку поймать, и ночлег найти - так и разъехались.
Монастыри, МЧС и другие способы ночевать бесплатно
Больше других мне помогла книга Антона Кротова «Практика вольных путешествий». Он там дает много полезных советов для начинающих хичхайкеров: важна яркая одежда - чтобы тебя было видно издалека; стоять нужно за какой-нибудь развязкой или полицейским постом - где машины притормаживают; в разговорах с водителями лучше избегать политических и религиозных тем, чтобы не возникло повода для спора.
В основном я останавливался в монастырях - специально планировал свой маршрут так, чтобы успеть за день доехать от одного до другого. Монахи принимают почти всех, главное - иметь паспорт: они переписывают данные, чтобы отчитываться перед полицией - мало ли, беглые зэки или еще кто. Я представлялся паломником, путешествующим по святым местам Украины. Обычно от таких паломников ждут, что они останутся на несколько дней, будут ходить на службу, помогать ухаживать за монастырем. Но я всегда ограничивался только одной ночевкой, чтобы не задерживаться надолго, потому что мне все это неинтересно. Паломников кормят, дают место для ночлега, помогают. Короче, такая вот бесплатная вписка со всеми элементарными удобствами. Только раз с меня потребовали плату за ночлег в монастыре, это было в Харькове. Хоть и недорого, но сам факт меня удивил.
Меня вписывали и в мужские, и в женские монастыри, а недалеко от Донецка меня пустили к себе буддисты. Это был тогда единственный буддистский монастырь на Украине, совсем небольшой, там было всего три или четыре монаха. С ними было интересно: они спокойные, погружены в свои мысли, но при этом очень общительные и легко идут на контакт. А в Судаке меня пригласили остановиться в мечети у крымских татар. Помню, мы долго сидели и разговаривали про ислам.
Потом я поехал автостопом на Дальний Восток. За три недели добрался до Магадана. Там я познакомился с местным, который пообещал сводить меня на высокую сопку, откуда открывается красивый вид на поселок. Путь нам преграждала речка, которую в обычное время можно легко перейти вброд. Но как раз тогда прошли дожди, речка поднялась и вышла из берегов. Течение было настолько сильное, что у меня из карманов уплыли все документы и деньги, даже ботинки с ног снесло. Мой товарищ оказался отрезанным на маленьком островке. До ближайшего моста было километров семь. Я сбегал за помощью - приехали спасатели, все обошлось. На сопку мы так и не попали, но благодаря этому случаю я впервые побывал в пожарной части и подружился с МЧС. После этой истории я стал их частым гостем. Ночую обычно в подразделениях чрезвычайного ведомства. Но, конечно, это не единственный способ сэкономить на жилье в поездке.
В любом городе есть гостеприимные люди, которые без проблем впишут к себе. Надо только суметь их найти. Например, на сайте CouchSurfing - среди членов местных турклубов, велосипедистов или байкеров. Это позволяет не только сэкономить, но и увидеть город таким, какой он есть на самом деле. Местные почти всегда готовы показать интересные локации, охотно рассказывают городские байки: где взорвался подъезд, на какой детский сад упал самолет, как найти могилу застреленного в 90-е криминального авторитета или дом цыганского барона.
В Муроме меня вписал к себе человек, у которого во «ВКонтакте» был никнейм Александр Дамер. А Дамер - это такой известный американский маньяк, который заманивал к себе мальчиков, насиловал, пытал, читая вслух Евангелие, убивал и складывал трупы в подвале своего дома. Комната у этого хоста была странная - вся исписанная каким-то надписями, только потом я узнал, что он художник. В тот день я хотел выспаться и поэтому, когда я не вышел с утра на связь, моя мама начала мне названивать: боялась, что этот Дамер что-то со мной сделал. Но он оказался обычным человеком, дружелюбным, гостеприимным. Вот, надеюсь, скоро к нему снова поеду в гости.
О закрытых городах России
Цель моего путешествия - объехать все города России, в том числе закрытые. Я уже посетил восемь из них: Мирный в Архангельской области, Вилючинск на Камчатке, Зеленогорск и Железногорск в Красноярском крае, Знаменск в Астраханской области, Шиханы в Саратовской, Фокино в Приморье и Радужный во Владимирской области.
Все закрытые города похожи друг на друга. Чаще всего там живут молодые семьи военных, много беременных и женщин с колясками. Там обычно довольно чисто, ухоженно, люди чувствуют себя более безопасно и спокойно, потому что посторонним туда не попасть. Но чем отличаются эти города, так это степенью закрытости: куда-то можно приехать без проблем, даже нет КПП, где-то есть, но достаточно сказать, куда и к кому приехал, а в некоторые города так просто не попадешь. Но всегда можно найти местных жителей, которые оформят пропуск, договориться с администрацией города или с журналистами. Например, в один город мне помог попасть казачий атаман. Я написал в местный мотоклуб, а там оказался родственник этого атамана. Он сделал мне официальный пропуск, хотя администрация города до этого мне отказала, вписал меня на ночь в церковный дом, водил по городу, все показывал. Вот такие люди, готовые пойти навстречу, всегда помогают - и в закрытых, и в открытых городах.
Стереотипы о городах
В каждом городе я прошу поставить в мой блокнот местную печать или штамп. Чаще всего обращаюсь в администрацию города, в редакции газет, музеи, на почту или на вокзал. В некоторых маленьких городках в выходные дни печать найти не получается. Тогда я отправляю самому себе открытку или письмо, чтобы затем использовать почтовый штемпель. Это надо для моей коллекции печатей. Я их особо никому не показываю, они просто хранятся у меня в блокноте, чтобы было что потом полистать, вспомнить: вот здесь я был, и здесь, и здесь тоже. Ну и к тому же, когда задаешься целью поставить печать, больше гуляешь по городу, ведь для этого нужно куда-то пойти, с кем-то познакомиться, поговорить - так интереснее.
Часто бывает, что приезжаешь в город со стереотипами, которые активно распространяют люди, никогда не бывавшие в этом регионе. Но это все равно что услышать анекдот про чукчу и решить, что все чукчи тупые, хотя они, в общем-то, такие же, как все остальные. Поэтому теперь все, что слышу о том или ином регионе, делю пополам.
Да и вообще, на моем опыте эти стереотипы еще ни разу не подтвердились. Люди везде разные: среди дагестанцев есть, например, и ваххабиты, и вообще неверующие, а есть просто неадекватные, способные причинить зло другим, как и везде. Но это не значит, что в Дагестане опасно и туда нельзя ездить. Я думаю, в Москве гораздо опаснее, чем в Дагестане или в Чечне. На Северном Кавказе меня гораздо чаще, чем в других регионах, останавливали менты. Но они там не такие, как у нас, более дружелюбные и останавливали меня не столько ради порядка, сколько из любопытства. Вот, например, если у нас мент подойдет, то уже как-то не по себе, не знаешь, чего от него ожидать. А там, наоборот, проблем не возникало, хотя бывало, что в одном и том же городе меня останавливали семь-восемь раз за день. Видят, неместный идет - с большим рюкзаком, фотоаппаратом, подходят, расспрашивают о чем-то, чаем угощают, помогают с попуткой. Видимо, скучно им там, вот все, и хотели познакомиться.
Конечно, от региона к региону люди меняются. По сравнению с гостеприимными ингушами, осетинами, кабардинцами и балкарцами, которые сразу приглашают тебя к столу, адыги кажутся неприветливыми и даже подозрительными. В Тыве вообще чувствуешь себя иностранцем. Они редко видят гостей вроде меня. Там вообще туризм не развит, а местные говорят только на своем языке и неохотно идут на контакт. А вот в соседней Хакасии никаких проблем с этим нет. На Дальнем Востоке народ поотзывчивее, особенно в отдаленных районах. Наверное, в суровых условиях, как там, без этого не обойтись. А в Подмосковье, в Обнинске, мне однажды надо было зарядить телефон, я обошел все магазины и офисы торгового центра - и никто не разрешил мне воспользоваться розеткой.
О диалектах и самых плохих дорогах
В некоторых регионах, бывает, услышишь такие словечки, что сразу и не поймешь, приходится переспрашивать. Как-то в Архангельской области я пришел в магазин и говорю: «Мне килограмм сахара». А мне отвечают: «Сахару нету, только песок». Просто у них сахаром называется рафинад, а рассыпной - это песок. А еще там говорят «сейгод» и «по те годы». Например, «сейгод грибов мало, не то что по те годы». В Пермском крае мочалку называют «вехотка». А у нас в Камышине есть хлеб белый и темный, а «кирпич» хлеба называют «сайкой». Помню, один мой приезжий друг сильно смеялся, когда я в магазине попросил «полсайки темного».
Самые плохие дороги, по моему опыту, - в моей родной Волгоградской области и в соседней Саратовской, там они почти не ремонтируются. Конечно, качеством дорог отличаются столичные регионы - Москва, Питер, Татарстан, Краснодарский край. И так везде и во всем: центральные города живут, процветают, а отдаленные - вымирают, быстро уменьшается численность населения, остаются одни старики. Но и в глубинке люди умудряются хорошо жить. Мне вообще кажется, не так много зависит от того, где человек живет, а скорее от того, чем он занимается, как смотрит на мир. Так что и в отдаленных регионах есть те, кто живет счастливее многих столичных жителей: кто-то рыбачит, кто-то охотится, грибы собирает, кто-то даже научной деятельностью занимается или писательством.
Больше других русских городов мне запомнились Питер, Казань и Новосибирск. Питер нравится каким-то своим особенным духом. Мне трудно описать это словами, но там я чувствую себя очень комфортно. В Казани, как и вообще в Татарстане, все очень благоустроено: чисто, красиво, детские парки, скверы, площадки - все для людей. Видно, что не все налоги из региона уходят в Москву. В общем, там очень приятно находиться. Как и в Новосибирске: из всех сибирских городов он отличается какой-то комфортной городской средой и цивилизованностью, что ли.
Иногда я делаю себе выходные, передышку в путешествии, чтобы отдохнуть от новых впечатлений, от людей, от переездов, от всего. Никуда не хожу, никого не вижу, просто высыпаюсь и занимаюсь своими делами. Чаще всего на зиму я остаюсь в Питере или в своем родном Камышине. Объехав больше половины городов России, я стал по-другому смотреть на место, где я родился, начал замечать детали, на которые раньше не обращал внимания: архитектура, необычные места и виды, интересные факты из истории города - теперь мне стало намного интереснее в Камышине, чем раньше.
Сейчас у меня перерыв в собственном путешествии, но я езжу по работе: только что прилетел из Норильска в Красноярск, через час у меня поезд в Новосибирск, оттуда самолет в Ханты-Мансийск, потом в Москву, потом в Питер, а оттуда в Воркуту. Я вожу туристические группы по разным незаурядным маршрутам в рамках проекта «Неизвестная Россия».
В конце 2009 года в прокат вышел голливудский фильм-катастрофа «2012», рассказывающий о скором конце света, предсказанном в пророчествах индейцев майя. Сюжет блокбастера, конечно же, фантастический, однако календарь майя существует на самом деле. К сожалению, мало кто из современных россиян знает, что эти бесценные исторические документы стали понятны современному человечеству благодаря работам нашего соотечественника. До середины прошлого века лучшие умы мира считали, что ключ к иероглифическому письму майя утерян навсегда, и расшифровать тексты невозможно. Это мнение было общепринятым для всех, кроме молодого лингвиста Юрия Кнорозова. Именно ему принадлежат слова, впоследствии ставшие крылатыми: «То, что создано одним человеческим умом, может быть разгадано другим»…
Юрий Валентинович Кнорозов прожил долгую, интересную, и очень скромную жизнь. Выдающийся этнограф и лингвист, лауреат Государственной премии СССР, видный специалист по шаманским практикам, один из основоположников семиотики, создатель «теории сигнализации» и дешифровщик письменности майя, кавалер Ордена ацтекского орла, Большой золотой медали Президента Гватемалы, он никогда не был широко известен у себя на родине. Впрочем, Юрий Валентинович и не стремился к известности. Он вел тихую жизнь кабинетного ученого, хотя коллеги, хорошо знакомые с его трудами, и поныне говорят, что работы Кнорозова, не просто талантливы, а гениальны. И, как это подобает гению, Юрий Кнорозов, порой делал вещи, которые нам, простым обывателям, кажутся странными. Например, многие из его работ по теории сигнализации написаны в соавторстве с кошкой Асей, о чем в заголовке сделана запись по всем правилам. Редакторы всякий раз вычеркивали кошку из соавторов, что очень обижало ученого.
И откуда им было знать, что лингвист вовсе не пытается шутить? Юрий Кнорозов родился в 1922 году 19 ноября. Тем не менее, сам он утверждал, что родился 31 августа и всегда отмечал оба дня рождения. Словом, тайны в жизни того, кому было суждено стать великим дешифровщиком, начались сразу после рождения.
О коте и крокете
Семейство Кнорозовых жило на Украине, под Харьковом. В доме было много домашней живности, которую мама Юрия очень любила. Она каким-то образом умела «договариваться» даже с курами. Позже ее внуки вспоминали: «Бывало, подходит к бабушке курица, и она говорит ей, ну что ты пришла, иди лучше яйцо снеси. И курица послушно идет и несет яйцо». Конечно же, были в сельском доме и кошки. И когда Юрий в возрасте пяти лет решил написать свой первый рассказ, то сделал его героем именно домашнего кота. Рассказ вышел небольшим, но подробным. В «авторской редакции» он выглядел так: «Кот ес трову а зимой палму очен смешной он часто напивал молоко или ел перог или ещо што нибуд крал кот стасквал напол мясо пил из ведра воду кот часто ел птиц». Многие буквы написаны зеркально и в целом рассказ очень напоминает тайнопись, которой Юрий Кнорозов посвятит всю свою жизнь. Но и сквозь этот шифр «моральный облик» кота проглядывает весьма отчетливо.
Немногим позже в жизни Юрия произошло событие, которому он впоследствии придавал очень большое значение. Сам ученый рассказывал о нем подробно, но в характерном для него «телеграфном» стиле, короткими, скупыми фразами: «Когда мне было не больше пяти лет, мы играли в крокет и братья стукнули меня шаром по лбу. Сознания я не терял и даже не запищал. Для братьев все обошлось хорошо, а я почти остался без зрения. А читать, заметим, уже умел. Зрение восстановили, хотя и с трудом. Видимо, это и была своего рода «колдовская травма». Могу дать рекомендацию: будущих дешифровщиков бить по башке, только неясно как». Насколько верно это предположение, сказать трудно, но на интересах Юрия оно точно отразилось. Уже будучи студентом-первокурсником исторического факультета Харьковского университета, он начитает серьезно интересоваться шаманизмом и после второго курса, бежав с окуппированной немцами территории, переводится на исторический факультет МГУ, на кафедру этнографии, где шаманские практики можно было изучать наиболее полно. В армию его не брали даже во время войны - по состоянию здоровья. То, что Юрий Кнорозов оказался на оккупированных территориях, впоследствии закрыло талантливому студенту путь в аспирантуру, а заодно сделало его невыездным.
Разгадка секрета майя
После войны в его руках оказались книги «Сообщение о делах в Юкатане» Диего де Ланды в публикации Брассера де Бурбура и «Кодексы майя» в гватемальской публикации братьев Вильякорта, которые и стали отправной точкой в его работе по дешифровке письменности майя. Судьба этих книг тоже своего рода тайна, никто не знает, как они оказались в руках молодого ученого, а сам Кнорозов никогда не говорил об этом.
Однажды на глаза Кнорозову попалась опубликованная в 1945 г. статья немецкого исследователя Пауля Шелльхаса под названием «Дешифровка письма майя - неразрешимая проблема». Кнорозов воспринял эту публикацию как личный вызов. «Как это неразрешимая проблема? То, что создано одним человеческим умом не может не быть разгадано другим.
С этой точки зрения неразрешимых проблем не существует и не может существовать ни в одной из областей науки!» - пишет он, оставляет шаманские практики и начинает собственным примером доказывать сформулированное им же правило.
Ему удается сделать невозможное — решить задачу, признанную неразрешимой всеми мировыми светилами лингвистики. К началу пятидесятых годов тексты майя оказываются расшифрованными. Первая публикация о результатах дешифровки вышла в 1952 г. В то время Юрий Валентинович уже рабал в Кунсткамере - ленинградском отделении Института этнографии АН СССР. Там он готовится к защите кандидатской диссертации и одновременно опасается этого события, потому что прочтенные им тексты не соответствуют тому, что писал о культуре индейцев Центральной Америки сам Ф. Энгельс. В то время за такие вольности можно было получить и тюремный срок! Поэтому тема диссертации звучала нейтрально: «Сообщение о делах в Юкатане Диего де Ланды, как этно-исторический источник». Защита прошла в Москве 29 марта 1955 года и уже на следующий день превратилась в легенду. Выступление Кнорозова на ученом совете, длилось ровно три с половиной минуты, а результатом стало присвоение звания не кандидата, а доктора исторических наук! Работа Кнорозова стала научной и культурной сенсацией в Советском Союзе. Очень быстро о дешифровке узнали и за рубежом, породив у иностранных специалистов бурю эмоций: восторг вперемешку с завистью. Они не понимали, как человек, ни разу не видевший воочию предмет своего исследования, смог создать такой блестящий труд. Что правда, то правда: лишь спустя полвека Юрий Кнорозов ступил на землю страны, изучению которой он отдал большую часть своей жизни.
А до того момента он лишь отшучивался в свойственной ему манере: «Я кабинетный ученый, и для того чтобы работать с текстами не надо ползать по пирамидам». Но он мечтал о пирамидах. Хотя успех принес ему иную награду. Новоиспеченному доктору наук была положена отдельная квартира, и получив ее, ученый осуществил другую свою доселе несбыточную мечту - обзавелся собственной кошкой.
Остаться с Асей
С тех пор кошки всегда жили в доме Юрия Кнорозова — самые разные, но, пожалуй, самой известной их них стала голубоглазая кошка, похожая на сиамскую по имени Аспид или по-иному Ася. Она появилась у ученого в семидесятых годах, и именно с Асей на руках Юрий Валентинович изображен на самой известной своей фотографии. Этот снимок сделала его сотрудница, Галина Дзенискевич. Если у ученого просили фотографию для прессы, то он всегда давал именно эту. Правда, чаще всего при публикации кошку оставляли за кадром, что Кнорозова очень возмущало.
С любимой кошкой Асей на руках. 70-е годы
Фотография, и правда, очень необычная, из разряда тех, что красноречивее любых рассказов. Любителям животных хорошо знаком тот факт, что со временем домашние питомцы становятся похожими на своих хозяев, но здесь мы видим прямо-таки невероятное сходство! Будто глядит на нас не человек с кошкой на руках, а единая, цельная сущность, часть которой воплощена в человеке, а часть - в кошке. Ася была соавтором Юрия Валентиновича отнюдь не фигурально: наблюдая за тем, как кошка общается со своими котятами, он проверял на практике свои предположения по теории сигнализации. И не только кошка становилась похожей на своего хозяина, или скорее - друга, но и он на нее. Друзья ученого часто подмечали, что Юрий Валентинович, порой сам не отдавая себе в том отчета, начинал вести себя по-кошачьи. Людей, которые были ему неприятны, он обходил стороной, старался не разговаривать и даже не смотреть на них. А в разговорах с друзьями внезапно мог выразить свои эмоции через мяуканье разных оттенков или, к примеру, самое настоящее кошачье шипение. Он считал, что это позволяет более экспрессивно выразить отношение к собеседнику. Людей, малознакомых с ученым, такой стиль общения порой ставил в тупик, но настоящие друзья не удивлялись, понимая, что гениям порой дозволяется то, что не подобает простым смертным.
Кошкам в доме ученого позволялось все, но, впрочем, они никогда не злоупотребляли этим. К тому же Юрий Валентинович любил не только своих кошек, но и вообще всех представителей кошачьего племени. У многих его коллег дома тоже жили кошки, и, по воспоминаниям, Кнорозов всегда приходил в гости, имея в кармане сушеный корень валерьянки или пучок кошачьей травы. В письмах к друзьям он описывал и зарисовывал растения, которые особенно нравятся кошкам.
У Аси был котенок, которого Юрий Валентинович назвал Толстым Кысом. Будучи еще совсем маленьким, Толстый Кыс ухитрился поймать на подоконнике голубя, за что был удостоен особой чести: его фотография всегда стояла на обширном письменном столе ученого.
Толстый Кыс
А в последние годы жизни у него была кошка, которую он почему-то называл котом и звал Белобандитом. В беседах с друзьями Юрий Кнорозов не раз говорил, что все кошки хороши, но он хотел бы навсегда остаться со своей любимицей Асей.
***
Великий дешифровщик умер 30 марта 1999 г. Он совсем немного не дожил до знакового события: выхода в свет в Мексике трехтомного издания под названием «Дешифровка, Каталог и Словарь “Шкарет” Юрия Кнорозова». Ученый умер в одиночестве в коридоре одной из городских больниц. Множество людей собрались, чтобы проститься с ним. Ему очень нравилась Невская Лавра, но похоронили его на новом кладбище, уже за городской чертой. Чем-то его похороны напоминали неприкаянную кончину Паганини. Что же, у гениев все происходит не так, как у обычных людей. Но главное, ученики и почитатели исполнили его мечту. Спустя пять лет после смерти, благодаря инициативе Сергея Миронова (тоже, впрочем, кошатника) на могиле Кнорозова был установлен памятник.
А на надгробной плите изображена та самая фотография, где цельная сущность, воплощенная в человеке и кошке, смотрит на нас внимательно и строго. Кажется, что для этого взгляда и правда не существует никаких преград. Он может пронзить толщу веков и так же пристально рассматривать самые сокровенные секреты великих цивилизаций прошлого. Быть может, так и есть на самом деле?
А нам, простым людям, еще только предстоит узнать, что могут увидеть человек и его кошка, если научатся смотреть в одном направлении и мыслить в унисон. Так, как научился Юрий Валентинович Кнорозов и его соавтор по имени Ася.
Елена Патрушева
Материалы, предоставленные родственниками Ю.В. Кнорозова, войдут в биографию Ю.В. Кнорозова «Юрий Кнорозов: анатомия гениального открытия», автор Г.Г. Ершова.