Ж
или-были муж и жена. И родилось у них ни много ни мало тринадцать сыновей. Выросли сыновья. Отец и мать нашли им невест и сыграли не одну, а сразу тринадцать свадеб.
И стали они жить да поживать.
Отец говорил, кому что делать по хозяйству, и тринадцать сыновей все исполняли: кто работал в лесу, кто в доме, кто на лугу, а кто в саду. Всем дела хватало. Все были довольны. Все были при деле.
Сколько времени прожили, кто знает. Но вот у каждого из тринадцати братьев родилось по тринадцати сыновей.
Маленькие дети росли, росли, да и выросли. Пришла пора женить их. И поженили. Сто шестьдесят девять невест привели в дом. Не одну свадьбу - сто шестьдесят девять свадеб сыграли они.
Пришло время, и у молодых тоже родилось по тринадцати сыновей. В хадзаре старика и старухи так много стало людей, что и не перечесть. Столько народу в доме, что большому селению впору.
Всего было у старика и старухи: отары овец и коз, стада коров и буйволов, табуны лошадей, индеек и гусей, кур и уток без счету; закрома полны ячменем и пшеницей; кадушки сыра девать было некуда.
И все были счастливы. Смех и песни не умолкали в доме. Все называли друг друга "мое солнышко", говорили друг с другом ласково. Каждый старался лучший кусок отдать другому, каждый хотел, чтобы у другого лучшая одежда была. А больше всех любили они старого отца и старую мать свою.
Вместе они были богаты и сильны, но подели их на отдельные семьи - и куда все уйдет, не станет ни силы, ни богатства. Но вот пришла беда: разлад в семье. Раньше, бывало, никто не скажет: "Это мое", а говорит: "Это наше". А теперь, гляди, каждый норовит взять себе, отнять у другого. "Это мой бык", - говорит один. "Это мой конь", - говорит другой. "За этой козой я ходил, ты не трогай ее", - говорит третий. "Кто выдоил мою корову?"- кричит четвертый. И так во всем. И так каждый день.
Каждый только и делает, что прячет от других все, что попадается под руку, прячет в свой сундук. Каждый кормит и ласкает только своего ребенка, а других не замечает вовсе. Случалось, что не своим детям и подзатыльники давали.
Самый старший в семье, старик отец, видит это, и сердце у него сжимается от горя. Сидит он в своем кресле дубовом, будто окаменел. Никто и не вспомнит о нем, не покормит, извелся старик. А жена его даже и сидеть не могла, все лежала в постели.
Как-то под Новый год отец собрал всю свою семью: и старых и молодых, и мужчин и женщин, даже детей созвал, и говорит:
- Слушайте, дети, что я вам скажу: пусть этой ночью ни один из вас не выходит из дома. Если любите меня, исполните мою просьбу.
- Хорошо, - сказали все, - мы исполним твою просьбу, сами не выйдем и других не пустим.
Ночью выпал глубокий снег.
Когда день отделялся от ночи и петухи начали кричать, старик встал с постели, открыл дверь и выглянул на улицу. Видит, след взрослого идет от двери в сторону леса.
Разгневался глава семьи, вернулся к себе в комнату, грузно сел в свое кресло и велел собрать всех домочадцев до единого.
Когда собралась вся семья, отец вышел к ним и укорил:
- Не стыдно ли вам обманывать меня! Все, как один, обещали мне, что никто не выйдет за дверь, а сами нарушаете свое слово.
- Клянемся солнцем, землей и небом, что ни мы, ни дети этой ночью не выходили.
- Ну ладно, посмотрим, - сказал отец. - Я узнаю, правду ли вы говорите.
Старик взял топор под мышку и пошел по следу.
Шел он, шел и пришел в дремучий лес. След довел его до высокого толстого орехового дерева. Под деревом лежали пышные сугробы снега. Там было теплее, чем в доме у старика. Как же узнать, кто вышел из его дома? Закутался старик в шубу, остался под деревом на всю ночь, но никого так и не увидел.
"Чей же это след? Может, он в дупле дерева сидит?" - подумал он и решил свалить дерево. Вскочил он на ноги, сбросил шубу и стал подрубать его. Рубит острым топором, и щепки во все стороны летят. Когда он подрубил дерево уже до половины, вдруг кто-то сверху спрашивает его:
- Что ты делаешь, старик? Зачем дерево валишь зря?
- А ты кто такой?
- Я Общее Счастье твоей многолюдной семьи.
- Почему же ты сидишь в лесу?
- Где же мне сидеть? Пришлось бежать из твоего хадзара. Никто в семье больше обо мне не думает, никто со мной не считается. Позабыли меня, тебя тоже забыли. И старуху мать тоже позабыли. У них только и заботы, что о себе и своих детях. Сам посуди, как же мне оставаться в твоем доме? Где каждый думает только о себе, там мне места нет.
- Твоя правда, - согласился старик. - В моем хадзаре каждый думает о себе и часто даже во вред другому. Но ты уважь старика, вернись обратно. Сколько хватит сил, я помогу тебе, чтобы не о себе думали, а обо всех, обо всем хадзаре.
- Не могу я вернуться в твой хадзар, но зато я другим тебя уважу: я дам каждому из твоих домочадцев то, чего они у меня попросят. Пусть только каждый просит что-нибудь одно.
Старик выслушал Счастье, подумал, подумал и сказал:
- Поклянись небом и землей, что ты непременно дашь каждому из моих домочадцев то, чего он у тебя попросит.
Счастье поклялось в том небом и землей.
Старик надел свою шубу, взял топор под мышку и отправился домой. Целый день шел старик и пришел только к вечеру. Пришел, кинул топор в угол, сам сердитый сел в свое дубовое кресло.
Забеспокоились, забегали его сыновья, внуки, правнуки, праправнуки и жены их, и дети их.
- Что с нашим дедом? говорят.
- Где он был ночью?
- Не болен ли?
- Не сердит ли на нас?
- Может быть, голоден?
- А может, нездоров?
- Не озяб ли?
- Не холодна ли постель?
Другие хлопочут у постели бабушки, ласковые слова говорят ей.
И так каждый старается угодить старшим в семье - отцу и матери всех, тем, кто всю жизнь провел в труде, больше думал о других, чем о себе. Какой сын, какая дочь или невестка не чувствовали заботы старого отца и старой матери!
А старик стал рассказывать:
- Счастье наше ушло от нас. И просьбы не помогли: не хочет возвращаться. Хорошо ли это?
Никто не сказал "хорошо", но зато наперебой стали спрашивать:
- Почему Счастье обиделось? Что оно говорит?
А старый отец на это отвечает:
- Потому, что вы больше не слушаетесь меня, вашего старшего. Потому, что вы больше не смотрите за своей старой матерью. Каждый стал думать только о себе. Пойдет на охоту, тушу серны принесет - себе, своей жене и своим детям, а не всей семье. Все говорите: "мое", а не "наше". Нам большой дом нужно строить, ведь поглядите, сколько вас стало, а строить никто не хочет, каждый говорит: "Себе я построю, другим не хочу". А Счастье так говорит: "Где не хотят общего добра, а один тянет себе, другой себе, там нет места счастью. Разве у вас есть место для меня?"
Все молча слушали слова старика, и каждый думал про себя: "Правду говорит Счастье".
- Сегодня утром Счастье сказало мне: "Иди домой. Я уважу тебя, дам каждому из твоих домочадцев то, чего он у меня попросит. Пусть только каждый просит что-нибудь одно". Пусть и старый и молодой, и мужчина и женщина скажет, чего он хотел бы попросить у Счастья.
И все наперебой стали говорить. Один хотел бы получить у Счастья двух быков, другой - коня, третий - оружие. Те хотят побольше ячменя или пшеницы, новые чувяки или одежду, меч или лук со стрелами.
Так все сказали старому деду, кто чего хочет, только одна молодая невестка ни слова не промолвила. Тогда обычай был такой: при старших невесткам нельзя было разговаривать. Ее тоже спросили, чего она хочет. Свою просьбу она прошептала мальчику, а мальчик сказал громко:
- Пусть Счастье даст нам общую жизнь, общую работу и любовь друг к другу.
И все улеглись спать.
На рассвете, когда петухам петь, встал старик с постели, закутался в шубу, папаху надвинул на глаза, взял топор и отправился в дремучий лес. Немало шел старик - целый день, и к вечеру дошел до того большого орехового дерева.
Хоть под большим деревом и тепло было, все же он плотно закутался в шубу и лег спать.
На другой день рано утром старик снял шубу и опять принялся подрубать ореховое дерево.
- Что тебе нужно от меня? - опять спросил кто-то с дерева.
Это Счастье говорило.
Старик передал ему слово в слово просьбу каждого человека из его семьи, а под конец сказал слова молодой невестки.
Голос с дерева так отвечает старику:
- Все я исполню. Одно только не могу исполнить - просьбу твоей молодой невестки. Она просит общую жизнь, общую работу и любовь друг к другу, а все это вместе - я само.
Сколько ни упрашивал старик, Счастье все одно и то же говорит: "Не могу исполнить просьбу твоей молодой невестки".
- Ты же мне поклялось небом и землей, что исполнишь все, о чем попросят мои домочадцы, тогда почему ты не исполняешь просьбу молодой невестки? Клятву нарушаешь? А может, ты нарочно рассорило мою семью?
- Что с тобой поделаешь! - отвечает голос с дерева. - Я дало клятву и не в силах ее нарушить. Ступай себе домой, а там видно будет.
- Будь здорово, - сказал старик, надел шубу, взял топор и отправился обратно.
Старик пришел домой усталый, сел в свое резное кресло. Вся семья прибежала к нему: и старые и малые, и мужчины и женщины. Один теплыми руками согревает ему лицо, другой теплой водой моет ему ноги, третий приносит есть и пить. Юноши запели песню, чтобы усладить слух старика, девушки пляски затеяли.
На другой день все до одного приступили к работам с самого рассвета. Кто рубит лес, кто возит бревна для нового дома. Кто корм задает овцам, быкам и коровам, буйволам, верблюдам и коням. Кто чистит хлев, кто двор. Кто пироги печет, кто шьет, кто песни поет, кто на фандыре играет, кто детям сказки рассказывает, а кто маленьких кормит.
Каждый старается сделать свою работу лучше и быстрее, чем другие.
Все стали говорить: "наша работа", "наше добро", "наши дети". А слова "мое" будто вовсе и не знали.
Радостью заблестели глаза всех, щеки порозовели - кровь с молоком. Дети стали толстенькими, чистенькими, веселенькими. Кони и верблюды, овцы и козы, коровы и буйволы тоже стали тучными и гладкими, шерсть лоснится на них, и ходят важно. Даже кошки и те стали еще ласковее.
Днем вся семья работает не уставая, а как вечер наступит, новый большой дом наполняется людьми, веселыми и бодрыми.
Счастье навсегда поселилось в большой семье. И было то Счастье для всех единым. Общим Счастьем было оно.
Все мы мечтаем о . Какое оно? У каждого свое? Или одно общее для всех? Трудно сказать. Сегодняшняя сказка о нем, о .
Жило-было Счастье . И было оно маленькое-премаленькое.
Решило однажды Счастье , что одному скучно и нужно найти себе друга. А где искать, не знало. И пошло Счастье по тропинке.
Вывела тропинка к красивому городку, стоящему на тихой и спокойной речке. Обрадовалось Счастье: уж тут-то точно найдется друг! И радостно побежало навстречу дружбе.
Было раннее утро выходного дня. По улицам города не ездили машины, прохожие еще спали в своих кроватях и видели сны.
Тут из-за угла вывернула мусоросборочная машина. За рулем сидел дядька с седыми усами и в красной фирменной форме. Счастье радостно подбежало к машине.
Дяденька! Дяденька! Здравствуйте! Я Счастье! Давайте дружить?
У тебя похмелиться есть? – дядька посмотрел на Счастье мутными уставшими глазами.
- Нет, - ответило Счастье, смутившись. – А что это такое?Ну, какое же ты тогда счастье? Ты просто так… пустое место, - и дядька зарулил в первый же двор.
Оттуда почти сразу же донеслись громыхающие звуки от опрокидывающихся бачков с мусором. Машина гудела и выла, мешая людям спать, но все молчали. Ведь каждый знал, что если дядька обидится и больше не приедет, то мусора станет очень много, да и жить тогда будет еще труднее.
Здравствуйте, дяденька милиционер! Давайте дружить? Я Счастье.
Да какое ты счастье? – милиционер презрительно оглядел хрупкую фигуру нашего героя.- Счастье- это Мерседес на запредельной скорости. А ты, давай, мимо проходи. Не отвлекай меня своими разговорами, у меня смена кончается, а я еще ничего не заработал.
Ладно…- и Счастье ушло от милиционера.
Оно долго еще бродило по улицам и уже хотело уйти из города, как вдруг увидело молодого человека, бегущего куда-то. У него был серьезный и немного суровый вид. Счастье подумало: «Вот кому нужна моя дружба!».
Здравствуйте!- крикнуло оно, когда догнало серьезного молодого человека.
Привет! Чего тебе?
Я Счастье. Давайте дружить?
Что-то ты больно маленькое, - молодой человек даже остановился. – Ты мне сможешь дать контрольный пакет акций, квартиру в Москве и красавицу-жену?
Нет… Я еще маленькое…
Ну, так о чем с тобой говорить? Мне нужно все и сразу! Извини, дружок, ты мне не подходишь.
Заплакало Счастье, глядя вслед убегающему человеку. Оказалось, оно никому не нужно. Люди не видят в нем своего личного счастья. Они озабочены каждый своими мечтами и не замечают очевидного рядом. Они смотрят высоко в небо, но не хотят видеть того, что творится у них под ногами.
Вдруг какой-то мотоциклист окатил плачущее Счастье из вчерашней лужи. Наше Счастье разрыдалось пуще прежнего. Никогда еще оно не чувствовало себя настолько несчастным. И решило оно уйти из города. Ему здесь не было места.
Медленно и уныло побрело Счастье к речке и вдруг увидело маленького плачущего мальчика. Оно хотело уйти, но доброта пересилила и Счастье подошло к ребенку.
Почему ты плачешь?
Меня мама отругала за разбитую вазу.
Но ведь посуда бьется к счастью!
Ага, ты это моей маме скажи, - всхлипывал малыш, икая и вытирая слезы рукавом.
А почему ты тут сидишь?
А куда мне идти?
Может, ты сходишь и извинишься перед мамой? Я уверен, она тебя простила давно и уже переживает, куда ты делся.
А если она больше меня не любит? – и малыш снова заплакал.
Ну, вот еще! Какие глупости! Конечно, любит! Просто немного расстроилась из-за вазы, но ты скажи ей, что когда вырастешь, то купишь ей все вазы в мире. И она улыбнется и поцелует тебя. Вот увидишь!
Правда? А кто ты?
Я Счастье, но со мной никто не хочет дружить…
А хочешь, я буду твоим другом? Ты очень хорошее!
Конечно, хочу! Как здорово!
А что мы будем делать?
Мы будет делиться счастьем со всеми людьми, и тогда я стану большим-пребольшим!
Ура! Я согласен! Пошли домой, Счастье ! Я так ждал тебя! – сказал мальчик, и они ушли домой, держась за руки.
P.S. Друзья, посетите сайта, почитайте свежие публикации и узнайте, кто вошел в ТОП лучших комментаторов текущего месяца.
Дорогие мальчики и девочки! Сегодня я, сказочник Зелёный Колпак, пришел к вам с новой сказкой от Большой Волшебной Раковины. Эта сказка называется
«Самый счастливый человек»
Как всегда, счастливая семья рыбака села вокруг весёлого костра, чтобы послушать сказку Большой Волшебной Раковины. И как всегда, выяснив, что дети вели себя хорошо весь день и помогали маме, глава семейства передал жене Большую Раковину, и мама попросила Раковину рассказать новую сказку. Раковина откликнулась шумом морского прибоя и заговорила:
«Квазукесукела.... Коси-коси... Слушайте сказку о самом счастливом человеке в Африке. Было это давным-давно, но могло произойти и в наши дни. Одной большой африканской страной правил могущественный вождь. У него было много жен, много детей, много скота, много слуг, много денег, но не было одного. Не было счастья. Как это грустно, не правда ли? У человека есть все богатства мира, но нет самой малости: простого человеческого счастья. Вождь спрашивал своих придворных:
«Что такое счастье? Скажите мне!» Почему я не знаю, что такое счастье?»
Один придворный сказал ему:
«Ваше Величество, когда я по ночам любуюсь полной Луной и небом, усыпанном яркими звёздами, я чувствую себя счастливым человеком!»
«О, нет! Нет! Нет! - Воскликнул вождь. - Когда я смотрю на луну и на звёзды, меня охватывает злость, потому что я не могу завладеть ими!»
Другой придворный сказал вождю:
«Ваше Величество! Музыка сделает вас счастливым человеком! Хотите я буду петь и играть для вас с утра до ночи:»
«Только не это! Я слышал твой рэп! Я от него с ума скоро сойду!»
Третий, самый мудрый советник вождя, сказа ему:
«Я знаю, что надо сделать, чтобы вы стали счастливым человеком!»
«Что? Говори быстрей!» - воскликнул вождь.
«Надо разыскать самого счастливого человека в Африке, снять с него рубашку и надеть на себя. Тогда счастье этого человека перейдёт к вам, мой господин!» - сказал «мудрый» придворный.
«Замечательная идея! Немедленно пошлите слуг на поиски самого счастливого человека в моём государстве!» - распорядился вождь.
И вот, слуги вождя разъехались по стране в поисках счастливого человека. Но это оказалось трудной задачей, практически невыполнимой. Не было в стране, которой правил этот вождь, ни одного счастливого человека. Но в конце-концов, нашли одного нищего мужчину, который выглядел вполне счастливым человеком, поскольку улыбался до ушей с утра до вечера. Никто не стал выяснять, посему он улыбался до ушей с утра до вечера, а просто схватили его и привезли в дом вождя.
«Ваше Величество! Привели самого счастливого человека вашей страны!» - доложил вождю слуга.
«Приведите его!» - приказал вождь, снимая свою рубашку с тела.
В комнату вождя ввели улыбающегося мужчину. Вождь приказал ему:
«Снимай быстро рубашку!»
Мужчина даже не пошевелился, а стал улыбаться ещё шире. И тут вождь увидел, что у этого человека не было рубашки! Вся его одежда состояла из грязной набедренной повязки. И тем не менее он выглядел совершенно счастливым человеком.....»
«Вот и сказки конец», - тихо проговорила Большая Раковина.
Дети недоуменно смотрели на папу с мамой. «Па! Ма! А что же такое счастье?»
«Для нас с мамой, счастье = это наша семья, наши дети. А вообще-то, каждый человек сам для себя решает, что ему надо, чтобы быть счастливым»...... - сказал Папа и с любовью посмотрел на Маму и своих детишек.
«Сказка о счастливом человеке»
Он и в самом деле считал себя счастливым человеком. Его уничтожающая все и вся в его сознании мечта сбылась - он нашел место для счастливой жизни, там, где и хотел. С тех пор как эта мысль стала для него главной, он начал готовиться к своему счастью, потому что знал - это обязательно произойдет и он поселится в своем доме вдали от людей.
Господи, как ему было хорошо здесь вдалеке от человеческого смрада. Здесь его никто не найдет и не испортит его счастливого одиночества. Там, среди людей, он тоже был одинок, но ему мешал, не давал жить смрад человеческого недоразума, его ничтожество. Все вместе и каждый по отдельности раздражали они его, не с кем было даже поговорить. А если он и начинал с кем-либо, кажущимся ему понимающим человеком, разговор, то спустя непродолжительное время он наталкивался на пустой, ничего не выражающий или выражающий непонимание взгляд собеседника. Он чувствовал себя в обществе людей как в вакууме, бездушной среде. Не то что здесь - свобода!.. Нет ничего, что может раздражать, всё зависит от тебя самого и от окружающей природы вокруг.
Уже две недели он жил как в раю. Можно было в любую секунду выбежать из жилища наружу, набрать в легкие чистого, бодрящего, с запахом тундры и моря воздуха и прокричать что есть сил и голоса все, что душе угодно в этот момент. Никто не услышит и не осудит, не испачкает порыв души грязной фразой... На сотни километров вокруг никого и ничего, одна тундра и море. И пусть летят к черту все постулаты о том, что человек - существо социальное... Иногда он думал, как это произошло - он вышел из этого общества или общество его выдавило из себя как какую-то инородную субстанцию, не укладывающуюся в общие правила существования? Не то чтобы это было для него вопросом... Скорее просто размышлением из разряда - что было раньше яйцо или курица?..
Он переехал сюда в начале лета, и когда пройдут ещё две недели - лето закончится, начнется короткая осень. Зима будет длиться долго, для неподготовленного человека очень долго, смертельно долго. Он знал об этом и был готов. О том, какая здесь зима он знал не понаслышке, его детство и юность прошли вот примерно в таком же месте, правда условия жизни там были чуть получше...
В тот ноябрьский день его, четырех лет отроду, уставшего от долгой утомительной дороги с ночевками в нескольких аэропортах между перелетами на самолетах все дальше и дальше на север, наконец вытащили из грохочущего механического чудовища под названием «Ми-6», он посмотрел вверх и увидел крутящиеся вроде как над самой головой лопасти-лапы вертолета-чудища, ему стало страшно и захотелось заплакать. Он посмотрел вниз и увидел снег, там, откуда он прилетел его ещё не было. Вокруг в полутьме полярной ночи суетились люди, вытаскивая из открытого люка-пасти «вертушки» какие-то ящики, сумки, мешки, выкатывая бочки... Вертолет не глушил двигатели, потому как потом из-за нешуточного мороза с ветром придется долго отогреваться, чтобы их запустить.
Только теперь он вдруг понял, что ему не только страшно, но и холодно - крайний север встретил его могучим, промораживающим все и вся дыханием зимы, и если бы не надетые заблаговременно на него родителями несколько теплых одежек, то он бы наверное тут же превратился в льдинку. Он посмотрел вперед и увидел два чернеющих домика, почти засыпанных снегом, на краю вертолетной площадки и машину-вахтовку, в которую его сейчас и несли. Уже за миг до того как его, замерзшего и оглушенного засунули в машину, он повернул голову в сторону и увидел.., увидел Север - белую стену вихрящегося кружева, уходящую в бесконечность... Может быть в этот самый миг в его детском разуме и зародилось ощущение того, что в этом месте он вырастет настоящим человеком, по-другому здесь и быть не может! Либо вырастешь человеком, либо сбежишь туда, где потеплее и вообще покомфортнее...
Север окутал его своими почти круглогодичными снегами-метелями, ослепил его кристальной синевой неба днем и яркими, будто отмытыми от смога звездами ночью, ошеломил его мгновенностью буйства жизни короткого лета, научил радоваться наконец-то побеждающему полярную ночь солнцу и повышению температуры на улице до -15 в начале весны, он даже научил его замечать сверхкороткую (не больше двух недель) осень, которая похолодевшим ветром проносилась над тундрой, шепча каждому живому существу о скором приходе своей старшей суровой сестры - зимы.
Когда его первое здесь лето растопило снега и льды, он увидел, что тут есть ещё и море - то, что он не видел ещё никогда. И не просто море, а целый океан!
Он видел, как этот океан бывал грозным, - и тогда он гнал свои волны по тундре, забывая про то, что это не его владения, грозя затопить их поселок - базу нефтяников, его волны, врубаясь в берег, хлестали брызгами ближние домики, наводя ужас на живущих там людей... Впрочем, этот ужас испытывали те, кто видел эти штормы первые несколько раз... Хотя привычка сидеть на чемоданах во время шторма вырабатывалась у всех, сразу и навсегда. Но ему почему-то не было страшно, он почему-то был уверен, что эта грозная стихия не причинит ни ему ни всему поселку особого вреда. И действительно, за шестнадцать лет океан не единожды обступал кругом по тундре поселок, но ни разу не затопил его.
Лет в тринадцать он начал свои самостоятельные выходы в тундру и на рыбалку на берег моря. Грибы, ягоды, корешки «золотого корня», да и просто прогулки по тундре с обязательным выходом к берегу и долгим стоянием на какой-нибудь торфяной кочке, устремив взгляд в океанскую даль... Его взрослеющему разуму всё это было необходимо как воздух. И он вбирал это в себя, предчувствуя, что скоро всему этому придет конец...
Вахтовка везла его, теперь уже двадцатилетнего, на взлетно-посадочную полосу. Сегодня все закончится, уже закончилось. Машина ехала по песчаному берегу, разбрызгивая оставшуюся после отлива морскую воду в лужицах. Он не слышал из-за рокочущего и воющего двигателя машины прощального шепота волн, но чувствовал его. Север без него обойдется, а он без севера?..
Опять, как и шестнадцать лет назад, ему хотелось плакать, и опять, как и тогда ничего не получалось - тогда не получалось из-за совершенно ошеломленного состояния, а сейчас - потому что мужчины не плачут. Какая ерунда, - думал он, - разве этим определяется мужественность... Он вспомнил как два месяца назад, возвращаясь из армии, он вылез из вертолета и ему захотелось закричать и прямо со взлетки побежать на берег моря... Двухлетняя грязь и гадость беспредельщины его службы, да плюс к этому его короткая двадцатидневная, но очень запоминающаяся война оставили в его душе и сознании кровоточащие, гноящиеся язвы, даром что не повредившие его разум... Но он знал, что его вылечит. В то время как любой другой «нормальный» дембель на его месте обязательно устроил бы «привальную» и напился бы до потери сознания, он же собрал рюкзачок и отправился на целые сутки «в тундру да на море» как он говорил. Обратно он шел уже с начавшими заживать ранами. И с рыбой в рюкзаке.
В иллюминатор вертолета он в последний раз увидел тундру и краешек моря.
Начиналась другая жизнь, но в этой жизни у него уже не будет места для отдыха души и разума. И лечить их придется также как и все... Если получится.
А потом была эта самая другая жизнь. Неудачи, горести, победы, короткие и какие-то пустые моменты псевдосчастья... Он пытался найти на этой земле хоть какое-нибудь место, про которое можно было бы сказать - это природа, уже не говоря про то, чтобы сказать - это нетронутая природа... Чужая, мертвая земля. Навеки антропогенизированная природа, то есть, уже и не природа вовсе. Эта земля безразлично смотрела на него своими мертвыми глазами, у неё не было голоса. В обществе «людей обыкновенных» человек пачкает этот мир уже самим своим присутствием в нем...
Север вырастил его человеком, но не объяснил, что ему делать в обществе «не совсем человеков»? Он честно старался приспособиться к этой среде... Но... о чем, к примеру, говорить с человеком, все усилия которого направлены на удовлетворение сиюминутных потребностей?.. В той или иной степени, но такими были все(!) люди, окружающие его. Чем взрослее он становился, тем меньше ему хотелось разговаривать и вообще иметь какие-то отношения с людьми. Асоциальный синдром - как сказали бы психологи, обратись он к ним. Но зачем к ним обращаться, если он и без них знает, что он из себя представляет. Нет, он не ненавидел людей, совсем нет. Он их... не понимал и иногда жалел за откровенную ущербность их разума.
Он два лета готовил свое жилище к тому, чтобы вселиться в него. Натащил со всей округи бревен, принесенных морем, что-то привез на вертолете, заплатив за это пилотам эквивалент половины стоимости своей квартиры, потом завез все то необходимое, самое необходимое, что понадобится для жизни - еды на первое время, теплые вещи, не забыл и генератор с телевизором. Он не собирался отделять себя от всех благ цивилизации, к тому же, зимой без электронагревателя здесь запросто можно дать дуба, если с дровяной печкой что не заладится. Он знал, что эта его по-настоящему счастливая жизнь может продлиться недолго. К этому он тоже был готов. Но это будет счастливая жизнь! Такая, какая ему нужна! Он будет заниматься тем, что принесет ему радость и удовлетворение от сделанной им работы. Тлеющая, чадящая повседневность прошлой жизни превратится в пламя в его разуме. Он закончит свой труд - свою философскую теорию мироустройства, которую он начал писать уже давно, но жизнь среди людей мешала... Как создать совершенство, находясь среди варваров?.. Невозможно...
Только теперь, только здесь он закончит её. Его всё здесь радовало: и отвратительная погода осени, и откровенно суровая зима и писк и шебуршание лемменгов, устроившихся под полом в его жилище, и сначала красные и твердые, а потом мягкие желто-оранжевые ягоды морошки или почти черные ягоды, как облепиха усыпающие стелющиеся по земле ветви сихи, и торчащие над «деревьями» подберезовики...
Иногда он думал, что не может быть у человека такого абсолютного счастья, что это невозможно... Тогда он собирал в рюкзак сети, брал колья и выходил на берег. Там он, расставив сети, садился перед разведенным костром лицом к морю и... понимал, что это возможно. С рюкзаком, полным рыбы, уставший, но совершенно счастливый, он возвращался в свою хижину и продолжал писать книгу, слушая как скворчит на сковороде рыбка или чувствуя запах неспешно кипящей в кастрюльке ушицы... А вкус и запах жареных северных сыроежек с местным же тундровым диким луком!..
Прошли два года с тех пор, как он поселился в своем жилище, но ощущения счастья он не потерял. Свой труд, свою книгу он уже почти закончил. Он не торопился, мог себе позволить, выверял каждое слово, каждую фразу, отполировывал до блеска каждую мысль. Он купался в счастье и радости своего труда, своего творения. Этот труд будет совершенен, - думал он, - не может такой счастливый человек написать плохую книгу.
Пришла очередная зима. Он завершил свой труд - увесистая стопка исписанной бумаги, перевязанной бечевкой, лежала на столе. Автор этой книги лежал на
Гончарова Галина Дмитриевна
Сказка о счастье
Сказа про счастье.
А счастье, по-моему, просто
Бывает разного роста:
От кочки и до Казбека,-
В зависимости от человека!
1966 г. Э. Асадов.
Самая обычная лесная поляна. Самый обычный лес. Сосны. Кое-где кустарники. Чуть в стороне - заросли малины. И на кусте гроздьями висят тяжелые темно-красные ягоды, размером чуть ли не с фалангу пальца. В синем небе плывут пушистые и вовсе не грозные облачка. Нежно-зеленая трава метелками колышется под ветром. В такую траву хочется упасть, закрыть глаза - и лежать. А потом открыть глаза, глядеть в небо - и опять лежать. И проникаться этим удивительным чувством единения с миром. Когда ты плывешь где-то в вышине, и над тобой плывут облака, и танцуют верхушки сосен, и что-то нежное шепчет ветер. А трава дурманно пахнет, и малина опьяняет слаще любого вина...
Но сейчас мир и покой леса были нарушены резкими, словно птичьи крики, голосами.
Я тебе запрещаю!
Папа, но почему?! Почему мне нельзя на землю!? Почему туда вообще никто не летает!?
Вопрос был задан симпатичной девочкой лет пятнадцати. Встретив ее на улице, многие сказали бы "Мальвина". А кое-кто еще фыркнул бы "вот панков развелось!". Обычная вроде девочка. Только волосы ярко-синие, насыщенного цвета небесной синевы. И такие же прозрачно-синие огромные глаза.
А в остальном - вот как есть девчушка лет пятнадцати. Подросток. Или как сейчас модно выражаться - тинэйджер. Если кому родного языка не хватает.
Спорил с ней мужчина лет сорока. Но он вызвал бы большее оживление на улицах города. Как-то не принято в сорок лет красить волосы в синий цвет. А глаза у него были, как и у дочери. Огромные. Ясные. Насыщенно-синие. И вроде бы даже без зрачка. Или это просто свет так падал?
Кто знает...
Мужчина вздохнул, а потом словно бы махнул рукой - взрослая ведь. И опустился прямо в траву, не боясь запачкать новенькие ярко-синие джинсы. Девочка, расправив такое же синее платье, опустилась рядом. И как ее в лесу комары не закусали? Впрочем, покой леса был настолько глубок, что даже эти летучие истребители не дерзали потревожить его тишину назойливым зудом крыльев.
Сима, я когда-нибудь тебе что-то запрещал просто так?
Нет. Пап, но именно поэтому я и хочу понять! Почему - нет!? Это ведь наше призвание!?
Мужчина грустно улыбнулся.
Да. Это было наше призвание. Давно. Когда люди еще умели видеть.
Последнее слово мужчина произнес так, что стало ясно - имелось в виду нечто большее, чем 1,0 на каждом глазу и визит к окулисту в случае необходимости. Но девочка поняла его.
Папа, но они и сейчас - люди. И им плохо. Больно. Страшно. А мы - мы могли бы помочь им - и не помогаем! Вообще ничего не делаем! Сидим в своем отнорке - и знать их не хотим! Разве это правильно?
Пока они не изменятся - это более чем правильно.
А как они могут измениться, если у них впереди ничего нет? Если им никто не показывает, как правильно!? Как!?
Сима, люди - глупые и злые. Им нет дела ни до кого, кроме себя. Я, Я, Я!!! Моя выгода! Моя удача! Мои деньги! Моя слава! Моя власть!!! Это все, что им интересно. Посмотри на небо.
Девушка послушно перевела туда взгляд. На миг ее лицо дрогнуло. И стало абсолютно счастливым лицом маленькой девочки. Синева неба отразилась в ее глазах. Или это ее глаза отразились в синеве неба, сделав ее еще ярче? Кто знает... Но она тут же опомнилась и повернулась к отцу.
Смотрю. И что?
И то. Люди - они этого не делают. И небо у них совсем другое. Серое. И синие птицы им не нужны. Им вообще не нужны крылья. Они не смотрят в небо и не стремятся туда. А чтобы ползать по земле - нужны ножки. И жвалы, чтобы можно было хватать все - и тащить к себе. Чтобы не вырвалось! Им нужны тараканы, а не птицы, Сима. И я тебя к ним не пущу. Ясно?
Девочка тряхнула головой. А потом грустно произнесла:
Папа, я ведь нашла тот свиток. Старый. Про нашу судьбу. Я все знаю...
Мужчина резко тряхнул головой. Словно встряхнулся.
И что? Что это меняет?!
Многое. Я знаю, что мы вымираем.
Мужчина чуть побледнел. Но врать не стал. Опустил голову и кивнул.
Да. Это так.
И ты знаешь, почему. Птица, которая не расправила крылья и не взлетела в небо, не сможет вывести птенцов. Одного. Максимум - двух. И умрет, рожая ребенка.
А так ты умрешь, отправившись туда! - рявкнул мужчина. - Сима, я не могу! Я уже потерял твою мать! И не хочу терять тебя! Мой ответ - НЕТ! И не заводи больше этого разговора.
Мужчина вскочил с травы. По-особенному повел руками. Встряхнулся. И спустя секунду вместо него на траве оказалась синяя птица. Яркий лазурный хвост. Темное окаймление по краю крыла. Узкая, изящная головка, точеная шея, пышное оперение...
Птица оттолкнулась - и взлетела ввысь.
Девочка проводила отца грустным взором - и упала в траву. Только трава слышала тихое и горькое:
Ты ведь и так меня потеряешь. Мы не страусы, чтобы прятать голову...
Она ждала. И через пять минут раздался тихий голос:
Отказали?
Ярко-рыжий лис встряхнулся - и растянулся в траве, положив голову девочке на живот.
И ничего удивительного. Так всегда бывает. Вы, молодые, рветесь в небо. А старшие удерживают вас из последних сил. И сами тоскуют.
Но так ведь было не всегда! Ты мне рассказывал!
А не стоило бы, - проворчал лис.
Стоило! Сто тысяч раз стоило! Ли, расскажи еще раз, пожалуйста!!!
Ты же и так все помнишь.
Помню. Но вдруг...
Лис фыркнул. Да-да, лисы тоже умеют фыркать. Особенно если их разозлят глупые девчонки. И тихим голосом начал:
Это было очень давно. Тогда люди еще не знали, что земля круглая. Они недавно научились добывать огонь и обрабатывать поля. Но еще не знали, что такое деньги. И не знали, что такое власть. В те времена род синих птиц жил на земле. Вы дарили людям счастье, а взамен получали тепло и свет человеческих сердец, без которого не могли жить. И все было в равновесии. Но потом... потом произошло страшное.
На земле началась первая война. Вторая. Третья. И люди вдруг забыли смысл слова - счастье. Для них счастье стало синонимом слова "деньги". Или "власть". Или "выгода". А то и вообще "слава". Может быть, самое страшное из всех - это слава. Но и остальное... Эти чудовища разъели души людей. И синие птицы поняли, что не могут нести подобное счастье. Просто - не сумеют. Умрут. Ваше счастье, оно в том, чтобы окрылять души. Давать им взлететь. Вы дарите крылья. А кому нужны крылья, если они не дают власти? Или денег? - последнее слово лис произнес так, словно оно было натерто горьким перцем. Скривился - и продолжил: - Вы начали просто вымирать. И тогда старейшины приняли решение. Десять синих птиц пожертвовали тогда собой. Они отгородили кусочек мира - от основного. Так, чтобы вы смогли жить здесь. И мы, духи природы - тоже. Мы помогали им, чем могли. Но и мы могли уже немного. В нас перестали верить. И этим начали нас убивать. Мы умирали. И вы умирали. Поэтому все радовались, уходя сюда. Но оказалось, что закон равновесия не обойти. Вы начали умирать. Птицы стали приносить детенышей все реже и реже. Сначала по два - три. Потом - по одному. А потом стали умирать при родах. Все были в панике. Но мы, духи природы, поняли причину беды.